- Оно... живое? - не сразу справился со словами Платон.
- Яйцо? - наклонился к нему Птах. - Понятия не имею. Если вас это интересует, могу спросить в лаборатории.
Тут же, словно это в данный момент было самым важным, Птах подвинул к себе телефон и набрал номер. Платону Матвеевичу стало не по себе, он уже и не рад был вопросу, понятия не имел, зачем спросил о яйце богомола, и подумал, что может быть всего два варианта: яйцо живое или - неживое, вот и все.
- Что вы говорите? - удивился Птах и, выслушивая какие-то объяснения, сделал из своего рта подобие куриной гузки - выпятил губы и сжал их, словно собираясь подуть.
Он сидел на столе у самого монитора, расставив ноги и беспечно болтая ими иногда. Платон покосился на запыленные и изрядно поношенные ботинки маленького размера. Потом на свои - огромные, дорогие, итальянские, сшитые на заказ три года назад, но надевавшиеся им только в исключительных случаях. Он задумался, почему сегодня надел выходные ботинки, и зачем ему рассказывают странные подробности смерти брата, которого он не видел... восемь? Девять лет.
- Вы не виделись с братом лет десять, так ведь? - словно подстерег его мысли Птах, опуская трубку на аппарат.
- Да... С некоторого времени я не поддерживал контакт с ним и ничего не знаю о его жизни.
- Так уж и ничего? - не поверил Птах. - Газеты небось читаете. И криминальные сводки по телевизору могли видеть.
- Девять лет назад меня вызвали в управление делами и дали подписать бумагу, по которой я должен был сообщать о каждом контакте со своим братом. С того самого момента мы и не общались.
- Скажите, какой благонадежный бухгалтер! - повысил голос Птах. - Бумагу он подписал! А мне Думается, что вы перестали встречаться с братом совсем по другой причине.
- Мы говорили не о причинах нашего с ним отчуждения. Мы говорили о сроках, - мягко заметил Платон, обратив внимание, что от крика лицо Коли Птаха покраснело еще больше, а кончик носа побелел.
- Даже и не знаю, сможете ли вы узнать своих племянников за эти девять лет отчуждения, как вы изволили выразиться, Платон Матвеевич, - вдруг произнес Птах, поболтав ножками.
- Смогу, - пожал плечами Платон. - У меня есть их прошлогодние фотографии.
- И как вам эти сиротки? - не унимался Птах.
- Тогда они еще не были сиротами, - осторожно ответил Платон, - но в их прошлогодних лицах на фото интеллекта отслеживалось мало. Больше упорства в достижении цели.
- Да-да-да! - подхватил Птах. - Упорство с налетом умственной отсталости. Это вы правильно заметили - насчет интеллекта. Даже не знаю, как вы справитесь с такими упорными юношами.