Зато сейчас мы были в центре весенних событий. Весна хлынула в деревню сразу, со всех сторон, наполняя ее хрустом прозрачных сосулек, скрипом телег, хлюпаньем воды под ногами и звонкими голосами людей.
У нас в доме она появилась в образе Таньки со сбившимся платком на голове и мокрыми до колен ногами.
- Господи! - всполошилась бабушка. - Ведь она вовсе простудится...
Танька всегда ходила простуженная, поминутно вытирала рукавом нос, но никогда не простуживалась "вовсе". И мама, и бабушка пытались за нею присматривать, сушили ей валенки, отогревали на печке, но приручить ее было невозможно. Она, как дикий зверек, смотрела на всех искоса и чувствовала себя хорошо только тогда, когда ее оставляли в покое. Ее отец, худой, весь заросший рыжеватой щетиной, носился по деревне в своих расползшихся сапогах. Он все хлопотал, чтобы Заречье присоединили к нашему колхозу.
- Ведь не о себе я стараюсь, о людях, - доказывал он. - Нам одним не подняться - пропадем...
Встретив по дороге Таньку, он останавливался и растерянно говорил:
- Ну куда ты идешь? Ведь мокрая вся. Сидела бы лучше дома...
- Не буду я одна дома сидеть, - угрюмо отвечала Танька.
- Иди хоть к кому-нибудь в дом, побудь там, - говорил он, беспомощно оглядываясь по сторонам. - К Елене Сергеевне пойди или к Павлику в школу.
- Ладно, - соглашалась Танька и направлялась в школу, но потом передумывала, поворачивала в другую сторону и снова шла по своим делам.
Наш Ленька все чаще присоединялся к ней, и они с утра до вечера бродили по деревне.
Вечером, забравшись к отцу на колени и обхватив его рукой за шею, он просил:
- Папка, прими в наш колхоз Таньку с Павликом, а то они пропадут совсем...
Отец терпеливо и серьезно объяснял, что, если б это зависело от него, он бы давно принял. Но ведь в колхозе есть правление, и как оно решит - еще неизвестно, потому что не все согласны.
- А кто там у вас, в этом правлении? - вмешивалась в разговор я.
- Тетя Маша, Коля, Федин отец... - перечислял папа.
- И они против? - удивлялась я.
- Видишь ли, - говорил отец, - наш колхоз сам едва начал на ноги становиться, вот некоторые и боятся, что Заречье его снова назад потянет...
- Значит, пусть они там, в Заречье, пропадают?! - возмутилась я.
- Танька вот возьмет простудится и умрет! Что тогда? - дрожащим от обиды голосом воскликнул Ленька.
Отец задумчиво ходил по комнате.
- Пропасть, конечно, мы им не дадим, - сказал он.
Его ответ меня почему-то не успокоил, и я весь вечер просидела, обдумывая все эти дела.
"Ну как же это так, что наш отец, такой справедливый и сильный, не может им помочь? Ну, хотя бы Таньке, Павлику и Алексею Ивановичу. Ведь им так плохо живется! И неужели ничего нельзя сделать, чтоб им стало полегче?.."