Он дернул плечом и ответил неопределенно:
— Я маг.
— А-а! — склонив голову набок, протянул Ильзар и снова оглядел его с ног до головы.
— Не забывайте, теперь мы в союзе с Мэгиеной.
— Собираешься менять гражданство?
— Да нет, зачем? Пожалуй, в Ротонне даже и понятия такого нет — «гражданство». Есть ротени и есть чужаки. Я из племени не изгонялся и всегда буду ротеном. Зачем же мне что-то терять, не приобретая ничего взамен?
— Логики ты не потерял. — заметил Ильзар.
— Расскажите лучше, что Вы здесь делаете. — с улыбкой попросил Рон.
— Может быть, ты и не высокого мнения о моих способностях, но все-таки я неплохой физик и математик. Меня пригласили помочь наладить эти штучки. — он показал на катапульту. — Собираются стрелять по каватсу разрывающимися ядрами.
У Рона глаза на лоб полезли при упоминании смертоносного оружия времен первых завоеваний.
— Разрывающиеся ядра? Их же… не используют! Хотя… — он подумал. — это действительно выход. Иначе этих скотов на вышках не достать. Все у них предусмотрено. А, кроме того, там все равно уже пустыня.
— Так и командование решило. Только, поскольку этого оружия раньше сторонились, никто не толком не умеет им пользоваться. Кроме простейших расчетов траекторий надо еще совершенствовать и модернизировать его. Да и опыта никакого — солдаты даже пристрелку делать не умеют. Но очень уж мы не стараемся. Принято твердое решение применять разрывающиеся ядра только в эту войну.
— А потом они и не понадобятся! — горько хмыкнул Рон. Сдается мне, кто бы не победил, на планете скоро установится единственный властитель.
Ильзар чуть приподнял левую бровь.
— А ты расхрабрился! Говоришь что попало и где попало! Ну, ты у нас умник.
Рон подмигнул Ильзару.
— Видите ли, маэстро, не могу Вам сейчас всего рассказать, но, поверьте, у меня сейчас есть основания не бояться тюремщиков Тивендаля.
— Верю.
— Кстати, Вы меня незаслужено обидели. Я всегда был высокого мнения о всех ваших способностях. И всегда задавал себе вопрос: почему Вы не преподаете в университете второго полукружья?
— Преподавал когда-то. И сейчас преподаю. Несмотря на все мои таланты, едва ли меня стали бы вытаскивать из такой глухомани, как Чиросская школа. Просто у меня иногда возникает идиосинкразия к студентам. Все они ни черта не делают полгода, а потом набрасываются на тебя, как стая рыжих собак на матерого волка. А в школе ты один меня так низводил.
— Вы очень ко мне добры, спасибо!
— Не за что, мой милый. Всегда рад сказать человеку приятное. Ну, ладно. — он натянул поглубже свой незабываемый головной убор — берет, который, вероятно, был очень модным до Возвращения, — Пора работать. Пока!