— Бойко, — отозвалась Сисели.
— Что вы хотите этим сказать, дорогая?
— Не называйте меня так.
Он вскинул брови.
— Даже наедине?
— Особенно когда мы наедине.
Марк разразился смехом.
— Стало быть, в присутствии сплетников это допустимо, а между нами — невозможно? А вы забавны.
— В присутствии посторонних мне нет дела до ваших манер, но это еще ничего не значит.
— Ничего?
— Да, Марк.
Он встал и подошел к ней. В его голосе зазвучали ленивые и насмешливые нотки.
— Слушайте, Сисели, долго это еще будет продолжаться?
— Что именно?
— Этот ваш брак. Почему вы не расторгнете его.
— Как будто это так просто!
— Люди разводятся каждый день.
Сисели промолчала.
— Так как же?
Склонив голосу набок, она ответила:
— Я не желаю говорить о своем браке. Это касается только меня, и больше никого.
— Вам же хуже! Чем упорнее вы храните молчание, тем сильнее страдаете. Цивилизованные люди говорят о подобных вещах вслух, а не превращают их в трагедии. Не знаю, почему вы с Грантом расстались, но факты налицо: вы живете в одном доме, он — в другом. Вы упорно молчите. Думаете, никто ничего не замечает? Если вы хотите помириться с ним, миритесь, и я снова буду вашим общим другом. Но если мириться вы не намерены, нет смысла продолжать эту игру. Откажитесь от нелепого фарса и дайте мне и себе еще один шанс.
Сисели вскинула брови. Ее тон стал ледяным.
— Это предложение?
— Сисели! Вы слишком суровы.
— Вы сами виноваты.
— Я просто спросил, почему вы не разводитесь.
— Хорошо, я объясню. Все очень просто: Грант не желает разводиться. А я сама не могу подать на развод, поскольку у меня нет никаких оснований. Через три года он имеет право развестись со мной, но и этого он не сделает. Вот и все.
Марк изумленно уставился на нее.
— Значит, выхода нет?
— Никакого, — Сисели закрыла тему своего замужества и продолжила: — По-моему, последние фразы резковаты. Лучше было бы играть их вот так, — она подошла к пианино и взяла несколько аккордов. — Или вот так… Да, так будет лучше.
Марк встал рядом с ней у клавиатуры.
— Не знаю… я хотел придать им резкость. Даже подчеркнул диссонансы. Сисели, неужели нам не на что рассчитывать?
— Да, не на что. И давайте прекратим этот разговор, пока я не потеряла терпение. Если вам нравятся диссонансы — ваше дело, но, по-моему, вы ошибаетесь. Вещица слишком уж легкая, и заканчиваться она должна легко и гладко.
Можно совершить долгое путешествие, не сдвинувшись с места. Грант Хатауэй по-прежнему стоял у камина, сунув руку в карман брюк. Агнес Рипли не шевелилась. Она вцепилась в край стола, к которому прислонилась с твердым намерением добиться своего. Но уверенности в этом не было. Она была слишком взволнована и взбудоражена, чтобы замечать что-либо, кроме собственных ощущений. За краткое время отношения между ней и Грантом изменились до неузнаваемости. Они перестали быть хозяином и горничной, стали просто мужчиной и женщиной. Времена влюбленной женщины и мужчины, который не нуждается в ней, канули в Лету. Между ними возник тот антагонизм, который неизменно возникает в отношениях мужчины и женщины. Цивилизация слегка обуздала его правилами поведения, религия укротила, а поэзия — возвысила, но антагонизм этот был еще жив, с ним приходилось считаться, и его неистовая сила была готова сокрушить все препятствия.