— Стелла, это нехорошо — повторять такие вещи за глаза.
— Да, Стар тоже так говорит. Но мисс Пейдж Правда раньше была красивей. Дженни Лентон говорит, что она плачет по ночам. Она пожаловалась миссис Лентон, и она забрала Дженни и Молли в другую комнату. Обычно они спали в одной комнате с мисс Пейдж, но теперь нет, потому что она мешает им спать. Здорово, правда, что сегодня такой хороший теплый день? Дженни сказала, что и не догадаешься, что сейчас не лето, а я ответила, что это глупо — ведь цветы-то другие. Ведь летом не бывает ни георгинов, ни астр, правда?
Ухватившись за садоводческую тему, Дженет сумела добраться до дома, избежав дальнейших подробностей частной жизни мисс Элли Пейдж.
День выдался и в самом деле теплый — один из тех дней ранней осени, которые подчас бывают жарче, чем в июле.
Эдна Форд, которой непременно нужно было найти повод для беспокойства, теперь волновалась из-за не по сезону теплой погоды.
— Адриана никогда не записывает, кто отказался и кто принял приглашение, но я уверена, что она наприглашала не меньше двух сотен человек и если хотя бы половина из них окажется в гостиной, там будет невыносимо жарко, ведь она не позволит открыть двери в сад — по крайней мере, я думаю, что не позволит. Она всегда говорила, что с нее хватит сквозняков в театре, так что теперь она желает жить в комфорте. Хотя портьеры будут задернуты, так что она может и не заметить, что двери открыты. Можно будет поручить это Джеффри. Но, конечно, если она заметит, это скандал. Видите ли, если в доме горит свет, портьеры обязательно должны быть задернуты. Она просто терпеть не может, когда включают свет, не задернув штор, портьер и занавесок! Это ее страшно бесит. Так что, видимо, придется поговорить с Джеффри и что-то придумать.
В начале седьмого гостиная начала наполняться народом. Вечер был теплый, но небо уже начало затягиваться облаками. Адриана стоя приветствовала своих гостей — высоко поднятая голова, грациозная поза. За ее спиной находился великолепный старый камин, убранный цветами, и стояло резное старое кресло, дожидаясь, когда она пожелает отдохнуть. На Адриане было необыкновенно элегантное серое платье с бриллиантовым цветком на плече и тремя нитками великолепного жемчуга. Когда стемнело и были зажжены свечи в огромных канделябрах, ее волосы засияли, отражая свет. Их цвет был воистину произведением искусства, как и безупречный тон ее кожи.
А бедняжка Мейбл Престон являла жалкое зрелище.
С тех пор, как Дженет видела ее в последний раз, Мейбл перекрасила свои соломенные волосы в рыжий цвет — убогое подобие медного оттенка волос Адрианы — и наложила на свое личико немереное количество пудры, румян и помады. В довершение всего на ней было то самое черно-желтое платье. Ниниан, протолкавшийся сквозь толпу и упорно старавшийся держаться поближе к Дженет, взглянул на старую актрису и пробормотал: