Человек в темно-синем прокурорском мундире с большими звездами отодвинул в сторону бумаги и нажал кнопку звонка.
- Пригласите Иванова!
Вошел невысокий круглолицый средних лет гражданин в отутюженном сером костюме с толстой картонной папкой под мышкой.
- Вызывали, Петр Алексеевич?
- Садись, Геннадий Генрихович, в ногах правды нет... Ну, что у тебя по делу Генералова? Принес?
- Так точно! - Иванов положил папку перед человеком в мундире.
- Меня Фомичев с твоим рапортом ознакомил. Молодец, хорошо копаешь. Интересно, понимаешь, получается, очень интересно. Целый пучок "глухарей" можно одним махом раскрутить. Можешь рассчитывать на полную поддержку. Только, понимаешь, особо не увлекайся, у тебя ж еще четыре дела, не запускай. Как у тебя по ним?
Иванов начал рассказывать, а человек в мундире слушал, изредка вставляя вопросы и замечания, при этом листая папку и пробегая глазами бумаги.
- Значится так, Геннадий Генрихович: это я у тебя до десяти ноль-ноль забираю на ознакомление. И чтобы, понимаешь, ночью не корпел. Теперь слушай приказ - домой, ужинать и спать! И чтобы до десяти ноль-ноль ноги твоей на службе не было! Мне, понимаешь, работники нужны, которые без износу! Понял?
- Так точно!
- Свободен!
Иванов вышел, и тут же из другой двери, расположенной позади начальственного стола, показались двое - седой и импозантный адвокат Николай Николаевич Переяславлев и его московский друг Вадим Ахметович Шеров, поджарый, довольно молодой и по-своему не менее, а то и более, импозантный. При взгляде на его лицо сразу вспоминался портрет Юлия Цезаря.
- Ну, ты, Петр Алексеевич, не начальник, а прямо отец родной, - улыбнулся Переяславлев, а Шеров молча сел в хозяйское кресло и перевернул папку на первую страницу.
- Стараемся, понимаешь, проявляем заботу о людях, - сказал человек в мундире. - Вы, значится, располагайтесь, изучайте, а я пока пойду, отпущу Марусю, а кофейком лично займусь. Годится?
- Годится, - сказал Переяславлев. Шеров между тем проглядывал страницы и время от времени записывал что-то в свой блокнот. Переяславлев пристроился рядом и стал изучать те листы, с которыми уже ознакомился Шеров. Хозяин большого кабинета принес поднос с двумя кофейными чашечками, поставил и извлек из шкафчика рюмки и початую бутылку армянского коньяку.
- А себе-то что же? - спросил, поднимая глаза, Переяславлев.
- Я, понимаешь, кофе не пью. Сердце. Так что, только коньячку за компанию.
- А я - только кофе, - сказал Шеров. И истинное положение дел, и русло, в которое следует направить расследование, было в принципе понятно всем троим. Оставалось выработать тактику. Хозяин кабинета и адвокат смотрели на московского гостя, ожидая, что предложит он.