— Нет, дедушка Макс, мне, право, очень интересно. Не отсылайте меня, прошу, позвольте еще немного побыть с вами?
— Деточка моя, в Занаду живут по тем же правилам, что и в Телемском аббатстве мсье Рабле, а именно...
— Делай что хочешь, — блеснула познаниями Лиз.
— Вот именно... Кстати, похвально, что читала «Гаргантюа и Пантагрюэля»...
Дедушка Макс возвратился в кресло и вновь закурил трубку. Лиз сидела тихо, как мышка, вглядываясь в старое, но еще такое красивое лицо, в добрые морщинки в уголках широко расставленных глаз.
— Дедушка Макс, — тихо проговорила она. — А как вы познакомились с моей мамой? Старик вопросительно взглянул на нее.
— С твоей мамой? Но, милая Лизхен, я вовсе не знаком с твоей мамой. — Лиз опустила глаза.
— Зато прекрасно знаю твоего папу.
— Что?! Но я думала... — Она не договорила, но дедушка Макс прекрасно все понял.
— Нет, милая, хотя о такой доченьке, как ты, я мог бы только мечтать...
Старик вздохнул и замолчал. Лиз молча глядела на него, не решаясь нарушить тишину.
— Отец твой человек интересный и очень непростой, — продолжил дедушка Макс. — Жизнь свела нас в самом конце войны, он был тогда очень молод, но уже имел серьезный чин. Мы тогда неплохо поняли друг друга и очень славно сотрудничали. Потом мы встретились спустя много дет...
Старик опять помолчал, рассеянно потрогал фигурки на доске. — Кстати, из него вышел бы отменный шахматист. Жаль, что он предпочитает другие игры.
— Как его зовут?
— Морвен. Лорд Эндрю Морвен. Какой-то там баронет, кавалер каких-то там орденов. Думаю, ты его скоро увидишь... О, Борис, дорогой, наконец-то!..
Увлеченные беседой, они не сразу заметили, что в зал вошел высокий, ширококостный мужчина, облаченный, в отличие от хозяина, запросто сидевшего в шелковом халате с бранденбурами, в безупречный смокинг и белоснежную сорочку. На скуластом, усатом лице его, однако, отчетливо выступала многодневная седая щетина.
Мужчина поклонился, несколько деревянно.
— Guten Abend, mein lieber Max, entschuldigen Sie mir bitte...<Добрый вечер, мой дорогой Макс. Прошу меня простить... (нем.)> — начал он, но хозяин прервал:
— Борис, Борис, говорите, пожалуйста, по-французски, барышня совсем не понимает немецкого...
Мужчина в смокинге растерянно огляделся, заметил, наконец, Лиз, сухо наклонил голову.
— Мое почтение, мадемуазель. — Акцент у него был не сильнее, чем у дедушки Макса, но какой-то странный, совсем не немецкий. — Борис Вайнахский, художник... Еще раз простите за опоздание, Макс, совсем заработался, потерял счет времени...
— Вы прощены. Налейте себе что-нибудь.