- Еще немножко... - мужчина с волчьей небрежностью зевнул и глянул на часы. - Нам ведь все равно некуда спешить, правда?
- Вообще-то, я договорилась о встрече со своей косметичкой, потупилась дама. - Но если ты считаешь, что мне обязательно нужно его видеть, то я готова ждать...
Она горестно вздохнула, словно увидела волосок в своем стакане, и поправила горжетку из малайского лемура, которая излишне грела ей шею и плечи. В Париже было тепло, градусов десять выше нуля, несмотря на ноябрь. А в области декольте у дамы уже собрались бисеринки пота и готовы были слиться в струйки.
- Почему ты не хочешь рассказать мне немножко о нем? Как мне с ним говорить и о чем? Мы же, наверно, не знакомы? - снова спросила она, уже немножко робея. Чувствовалось, что пышнотелая дама побаивается своего господина.
- Погоди! - коротко отвечал мужчина, не сводя с неё пронзительных карих глаз. И вдруг отвел их в сторону: - Вон он идет, слегка опоздал. Плохо знает Париж. Он проживает на Лазурном берегу, знаешь ли.
- Богатый? - насмешливо спросила дама, но не успела получить ответ. Увидев подходящего к их столику человека, она словно оледенела.
- Всем привет! - бросил Реомюр как ни в чем ни бывало. - Угостите меня или мне заказывать самому?
- Угощу, дорогой, - криво усмехнувшись, кивнул Симаков и поднял руку, подзывая официанта.
Он чувствовал свою несравнимость с тем несчастным Сашкой Симаковым, который с ужасом ожидал возможного суда и тюрьмы пятнадцать лет назад. Сейчас он котировался совершенно в другой реальности. Суд и все такое прочее, конечно, остаются в реальной жизни, но отношение к этим неприятным вещам совсем другое, когда у тебя есть деньги и связи. Деньги решают бытовые проблемы, а связи устраняют проблемы другого уровня.
Реомюр заказал себе только рюмку коньяку, и это означало, что он настроен на достаточно жесткий и короткий разговор. Поэтому Александр Петрович решил предпринять атаку первым:
- Почему ты скрываешься, Рома? Неужели ты думаешь, что старые друзья так быстро забывают друг друга?
- Нет-нет! - Реомюр помахал рукой, и на даму с такой силой повеяло густым парфюмом, что она с трудом сдержала рвоту. Впрочем, тошнило её прежде всего от страха. - Нет-нет! Просто я решил кончить со всякими такими, знаешь, неоднозначными делами. Теперь думаю полечиться несколько месяцев, а потом заняться чем-то очень чистым, понимаешь? Здесь или в Германии, а может быть, в России...
- Для нас важно одно - чтобы ты никогда не рассказывал о том, что у нас было, Рома, - нервно заметил Симаков. Он не ожидал такой самоуверенности от гостя. - И ты понимаешь, что вся твоя жизнь теперь будет зависеть от твоего языка.