Но поскольку, как всегда, сил его явно не хватало, он трудился как одержимый, а вечером мозг, разгоряченный непосильной работой, не давал ему уснуть. Алекси часами вертелся, не сознавая, что рядом, тоже без сна, в смертельном страхе, как бы он этого не заметил, лежит жена. И однажды он все-таки заметил. Вернее, не он, а его полное любви сердце – это оно первым прислушалось к бесшумному дыханию, угадало истину.
– Ты не спишь, Корнелия? – тихонько спросил Алекси.
– Только что проснулась, – солгала она.
Алекси не поверил. И внезапно в каком-то внутреннем потрясении осознал, что снова забыл о ней. Пораженный, он помолчал, а потом заговорил снова:
– Что с тобой, дорогая? Что тебя мучает?
Корнелия молчала. Алекси казалось, что она перестала дышать.
– Ты должна мне сказать, неужели не понимаешь? – умоляюще продолжал он. – Тебе самой станет легче, вот увидишь.
Всем сердцем почувствовала Корнелия его доброту и поняла, что больше не может молчать.
– Не знаю, Алекси, – беспомощно ответила она. – Я просто чувствую себя лишней в этой жизни. Лишней и никому не нужной. Я только отравляю тебе жизнь, мешаю, самым ужасным образом убиваю в тебе веру в себя.
– Но ты же прекрасно знаешь, что это не так! – горячо возразил Алекси. – Умоляю, скажи мне настоящую причину. Уж не в Несси ли все дело?
– Не знаю! – подавленно ответила Корнелия. – Ничего я не понимаю. Но это началось после его рождения.
– Что тебя в нем раздражает? Что тебе невыносимо?
– Я же говорю, Алекси, – не знаю. Может быть, его бесчувственность. Он не любит ни меня, ни тебя, ни даже себя самого. Он никого и ничего не любит… Разве это человек? Неужели это мы его породили? Просто не могу поверить. И это меня пугает, понимаешь?
– Глупости, милая! – воскликнул Алекси. – Уж это-то не должно тебя тревожить.
– Почему, Алекси? Прошу тебя, объясни.
– Но это же так просто, – ответил порядком приободрившийся Алекси. – Сама видишь, мальчик отличается невероятно сильным, исключительным умом. Пока, по крайней мере в этом возрасте, ум его доминирует над всем остальным. И подавляет своей мощью все: чувства, инстинкты, страсти. Они у него есть, только пока никак не могут проявиться.
– Не знаю! – ответила Корнелия. – Я думаю, он просто родился таким – бесчувственным.
– Нет, нет, это невозможно! – горячо возразил Алекси. – Ты же знаешь, что чувства пробуждаются намного медленней разума. То есть, я имею в виду, большие, сильные чувства. И к сожалению, гораздо быстрей увядают. Они пробудятся и у него, Корнелия, вот увидишь. Если разум – это и вправду свет, он укажет ему верный путь.