– Вы слышали выстрелы?
– Нет, не слышал… Наш дом далеко от дома Кынева.
– Достаточно об этом, – кивнул Димов. – Помните ли вы день, когда убили Евтима Дыбева?
– Да, помню. Я в тот день был в Пернике.
– Ехали в рабочем поезде?
– Да, верно…
– А почему не сошли на своей станции?
Что-то похожее на досаду промелькнуло на лице заведующего.
– Я ездил в Перник, чтобы купить реостат, – сказал он. – Наш сломался, а мы без него как без рук. Поехал на базу, но и там они кончились. Мне сказали, что в Орешецкой мастерской несколько дней назад купили два. Я поехал к ним и упросил, чтобы отдали один, пока не привезут из Софии. Мы товарищи, как же не помочь.
– В какое время вы прибыли в Орешец?
– Было темно, расписания не помню. Сразу пошел к товарищу, который ночует в мастерской. Он не только дал мне прибор, но и отвез на мотоцикле в Гулеш…
– Достаточно. У вас есть светлая фуфайка?
На этот вопрос Кынев ответил не сразу.
– Нет. У меня две синих. Видите ли, белые свитера не для моей работы.
Димов что-то записал в блокноте и снова поднял голову.
– Какой номер ботинок носите?
– Сорок второй.
– Не могли бы показать?
Не вставая с места, Кынев вытянул ноги под столом. Ботинки были немного запачканы, но подошвы оказались резиновыми, рифлеными.
– У меня нет больше вопросов, – повернулся Димов к своему помощнику. – А у тебя?
– И так надоели человеку, – начал Паргов неохотно, – но надо довести дело до конца. Послушай, Славчо, какими были отношения между Янко и бай Киро? Они дружили?
– Ни о какой дружбе и речи быть не может – что у них общего? Бай Киро ни в закусочную не заходил, ни в кафе. «Здрасьте». – «Здрасьте!» – вот и все.
– А видел ты когда-нибудь на Янко светлую фуфайку?
– Не помню! – неуверенно произнес Кынев. – Разве мужчину могут интересовать такие вещи? Я даже не помню, есть ли у него белая рубашка, а не то что фуфайка…
– Да, конечно… Ну, все… – повернулся Паргов к своему шефу.
Димов встал. Паргов вслед за ним.
– Думаю, что вы напрасно обиделись, – сказал Димов. – Мы только выполняем свой долг.
Спустя немного «газик» помчал их к селу. Все молчали.
– Ну? – наконец спросил Димов.
– Ничего! – пробормотал Паргов. – Выходит, переборщили со Славчо, он честный парень. И активист к тому же, нельзя же так, без разбора.
– Да, но у него нет алиби. А это кое-что значит.
Вернувшись в село, решили оставить там на дежурство Пырвана. Дали ему задание, а в помощники назначили Наско и несколько наиболее опытных членов отряда. Потом сели в «газик» и ни с чем потащились в город. Паргов, казалось, переживал это более болезненно, чем другие, и хмуро молчал. Что они доложат теперь вышестоящим инстанциям?