Разве я могу?
– Ну, подруга, ты просто бредишь, говорить с тобой бесполезно, и зря тратить деньги родной организации я не намерена. Резюмирую – все не так уж плохо. У тебя буйное помешательство, а это как раз излечимо! Ну, пока, да, кстати, ты когда прилетаешь?
– В ночь с двадцать третьего на двадцать четвертое.
– Тебя встречать?
– Не надо, меня Марат встретит.
– Ах вот как, интересное кино! Пока, подруга, целую.
– Пока!
Так, подруги подняли международный переполох. Я вышла в столовую. Они все еще играли, а Даня в спальне терзал виолончель.
– Ну раз вы меня бросили, – сказала я, – схожу-ка я к Любе.
Они были так заняты игрой, что не обратили внимания на мои слова, только Марат вскинул на меня удивленные глаза, но ничего не сказал. Я позвонила Любе. Ее не оказалось дома. Так, чем же заняться? Я взяла альбом и попыталась нарисовать жанровую картинку – игра в преферанс. С этим я справилась довольно быстро. А теперь хорошо бы набросать портрет Марата, но, едва я взялась за него, они кончили играть.
– Все, хватит, – решительно сказал Марат.
– Да, уж если мама вечером взялась за альбом, значит, она не знает, куда себя девать, и ничего хорошего все равно не нарисует, – со знанием дела сказала Дашка. – Прости, мамуля, но я так давно не играла!
А сейчас давайте пить чай!
Мы долго чаевничали, болтали, было очень уютно и мило.
– Мам, а чего Аля опять звонила?
– Да ничего особенного, спрашивает, можно ли давать Жукентию сырую рыбу.
– А кто такой Жукентий? – заинтересовался Марат.
– Это мой кот, я ужасно по нему скучаю, даже руки тоскуют, так хочется его тиснуть.
– Он у тебя пушистый?
– Слегка. Он черно-белый, не очень крупный, а душа…
Дашка рассмеялась:
– Мама так его обожает, что я даже иногда ревную.
А душа у него и правда удивительная – когда мы с мамой, бывало, ругались, он начинал метаться между нами, мяукать, как будто говорил: «Перестаньте ссориться!» – и это было так смешно, что мы сразу мирились.
Если мама иногда плакала, он ей слезы слизывал, а когда она чихала, он бежал из любого конца квартиры с громким мявом, словно говорил: «Будь здорова!» Я могла чихать до второго пришествия – ноль внимания, а мама тихонько чихнет – и он уже мчится к ней. Мама его во дворе нашла, принесла домой, он был маленький и весь в блохах. Она его положила на письменный стол и стала выбирать у него блох, тогда еще никаких этих средств не было. Так потом он бегал а» ней и показывал, где у него блоха.
– Это как же? – удивилась Вавочка.
– Он бежит за ней и кричит, старается привлечь внимание. Мама спрашивает: «Жукочка, что такое?» А он ложится, например на спинку, лапку переднюю поднимает, а под мышкой у него блоха сидит.