Опять появилась Юлька в сопровождении Семена.
Очевидно, он считал своим долгом присутствовать при каждой перемене блюд. Но, ощутив возникшее напряжение, счел за благо удалиться.
Мы молча принялись за еду. Я совсем не чувствовала вкуса, меня била дрожь. Зачем я согласилась на эту встречу? Даже при всем моем оголтелом оптимизме от нее нельзя было ожидать ничего хорошего. Душевный покой утрачен начисто. Я с тоской подумала о Коте. Как с ним хорошо! Весело, спокойно. Здесь же сплошной надрыв! А я так этого не люблю.
В ресторане между тем появились люди. В зале заиграла тихая музыка – советские мелодии семидесятых годов. Одна пара уже танцевала.
– Потанцуем? – вдруг предложил Марат. – Мы же с тобой никогда не танцевали. – Его синие глаза смотрели на меня с мольбой, и я опять не устояла.
– Ладно, потанцуем, хоть и глупо танцевать средь бела дня.
Я встала, он меня обнял.
.Только не смотри ему в глаза, твердила я себе, но голова у меня уже пошла кругом, этот запах табака и одеколона… Он крепко прижал меня к себе. Господи помилуй!
– Почему ты так дрожишь? – прошептал он, и у меня подогнулись ноги. – Родная моя, что ты со мной делаешь, – шептал он, уже касаясь моего уха губами. – Я хочу тебя, давай уедем отсюда…
– Куда? – еле слышно выдохнула я.
– Ко мне, я сейчас один, умоляю, поедем!
Стоп, Кира! Этого допустить нельзя! Возьми себя в руки! Но как это трудно, когда от желания земля уходит из-под ног… Подумай, ему шестьдесят три года, если он оконфузится, то может совсем пасть духом, ты умрешь от жалости, и получится черт знает что! От этой мысли мне сразу стало легче.
– Да ладно, Марат, хорошенького понемножку, хватит, пусти меня!
Мы снова сели за столик, он нервно схватился за сигарету.
А у меня в голове продолжала развиваться спасительная мысль. У него уже был инфаркт, он, видимо, давно не занимался любовью, а здесь, в чуждом климате, его вовсе может кондрашка хватить от любовных усилий, и хороший я тогда буду иметь вид! Воображение разыгралось не на шутку, и, пока мой герой приходил в себя, я уже успела не только уморить его, но и объясниться с прилетевшей за телом женой, не говоря уж об израильской полиции и так далее. Одним словом, воображение и чувство юмора и на сей раз меня спасли. Я расхохоталась.
– Чего ты смеешься? Что тут смешного? Я уж думал, что давно ни на что не гожусь, но стоило мне тебя обнять…
– Марат, успокойся, я все равно сегодня не могу.
– А! – протянул он разочарованно, но, кажется, и с некоторым облегчением. Видимо, он тоже опасался конфуза. А это никудышная предпосылка.