Во дворе замелькал свет факела. Ги вел к крыльцу взнузданного мула для епископа. Франкон успел поймать Снэфрид за край полы.
— А ребенок?
— Что до этого ублюдка — то кого он интересует? Однако…
Отблеск факела в руке Ги осветил на миг лицо финки — искаженно-спокойное в своей ненависти. В следующий миг она отступила в тень ниши, словно ее опять принял мрак. Всю обратную дорогу Франкон только и думал, что сделает все, чтобы уберечь своего крестника от ярости Белой Ведьмы.
Когда Эмма с сияющими глазами сообщила Ролло, что желает с епископом Франконом присутствовать при передаче Нормандии мощей святого Адриана, он лишь потянулся всем своим большим сильным телом.
— Ты не поедешь!
— Но это великая честь для Нормандии! Возле мощей святых происходят чудеса исцеления, предзнаменования. К ним тянутся вереницы паломников и…
— Ты не поедешь, — не повышая тона, прервал ее Ролло. — И если я, чтобы сделать тебе приятное, настоял на возвращении мощей, из этого еще не следует, что тебе стоит брести под хоругвями, встречать какого-то высохшего в гробу покойника.
— Не богохульствуй, Ру!
Она сдержала себя, подсела к нему, обняла. Но тотчас сердито зашипела, уколов запястье о заколку его фибулы. Хотя она уже заметила, что лаской может добиться от Ролло куда большего, однако ее темперамент не давал сил притворяться, и гневные молнии, сверкавшие в глазах, выдавали ее состояние куда сильнее, нежели слабые попытки ласково улыбнуться. Ролло глянул, как она дует на запястье, пожалел, попытался привлечь к себе.
— Ну, рыжая, ты ведь у меня не дурочка. Клянусь копьем, ты сама должна понимать, что мое перемирие с Карлом никак не повлияло на наши отношения с иными франками, и они знают, что мы готовимся к большому походу, поэтому в любой миг могут сделать вылазку в мои земли. Тебе просто опасно сейчас покидать Руан. Я буду сам не свой, если тебя не будет рядом.
Эмма улыбнулась, но приободренная его нежным тоном стала объяснять, что ей важно как христианке и жене правителя присутствовать при передаче мощей. Она ведь может выехать с надлежащим эскортом, хорошей охраной, к тому же никто из франков не решится спровоцировать резню там, где будет мирная процессия с мощами из опасения кары небесной.
Она умолкла, поняв, что Ролло ее совсем не слушает. Он снял с насеста охотничьего кречета, дул ему в перья, почесывал палочкой. Потом кликнул сокольничего, стал справляться о самочувствии птицы.
— Ты не ответил мне, Ролло! — нахмурившись, напомнила Эмма.
— Разве? Клянусь Тором, я уже все сказал. Она вышла, резко хлопнув дверью.