Пули цокали по броне танка и рикошетом, с протяжным пением, уходили куда-то. Вокруг парома на лоснящихся волнах вскипала дождевая пузырчатая сыпь.
Его силком тащили, пригибали ему голову, чтоб втолкнуть в люк. Он в этом увидел непереносимое унижение для себя и, мгновенно рассвирепев, рванулся из этих рук, ставших ему ненавистными.
- Сколько у меня истребителей? - закричал он, трясясь от гнева, который даже пересиливал страх. Лицо Донского, бледное, но внимательное, вбирающее неслышные слова, приблизилось к нему, к его лицу. - Я спрашиваю, сколько у меня истребителей!..
В эту минуту "юнкерc", достигнув опасной для него высоты, стал выходить из пике, снова показывая свою бесконечную длину и крестообразность, свое голубое брюхо, расчлененное стыками, пластинчатое брюхо громадного ящера, которое еще приближалось от "проседания", перекрывая небо. И вот, наконец, пронеслось оно - с ужасающим ревом. Под крыльями висели на кронштейнах две пузатые бомбочки. Почему не сбросил? Оставил для второго захода? Но этот-то - кончился?
Он упустил, что "штука" уходящая все еще страшна. Ибо, взмывая, она открывает обзор и обстрел воздушному стрелку, сидящему сзади. Но, к счастью, плывшие на паромах об этом не забыли. И задравши стволы, встречно его огню били по его фонарю из автоматов, винтовок, башенных пулеметов.
- Извини, Фотий Иваныч, - вдруг точно с неба послышалось, сквозь рев и треск перестрелки. - Ну, призадержались маленько, надо ж чайку попить перед вылетом... Сейчас я его уберу...
Радист из люка, откуда и исходил этот голос, протягивал генералу трубку радиотелефона. Генерал ее принял, не поняв толком, зачем она, если собеседник его и так услышал.
- Ты, Галаган? - спросил генерал, хотя ни треск в самой трубке, ни рев "Юнкерса" уже далеко за спиною не смогли этот знакомый голос исказить. Куда ж твои соколы подевались?
- У меня не соколы, - сказал Галаган с неба. - У меня - орлы. Ты их не порочь, они у меня обидчивые. Хлопцы, расходимся! Каждый себе дружка выбирает по личной склонности...
Краснозвездная шестерка - четверо "МИГов" и две "Аэрокобры", заканчивая взмыв в вышину, перевалив невидимый хребет, плавно и красиво расходясь веером, опускалась на "юнкерсов". Одна "кобра" была самого Галагана, другая - его ведомого. Ни больше ни меньше, как сам командующий воздушной армией вылетел на охоту.
- Хлопцы, прошу внимания! - командовал Галаган, живя полной жизнью. Вот этого, сто сорок шестого, который чуть Фотия Иваныча не обидел, не трогать, это мой... Надо его наказать примерно... Сейчас я морду ему набью...