– Ну да, согласился он, роман получился в основном интересный. Ну а вы его все– таки читали с критическим отношением?
– Ну конечно, с критическим. А как же, – сказал я. – Я всегда и все читаю критически.
– Вот именно это я и хотел от вас услышать! – маршал оживился и забегал по комнате. Понимаете, когда человек мыслит критически, тогда с ним можно договориться. Когда он мыслит некритически, тогда с ним договориться нельзя. И какие же вы недостатки нашли в вашем романе?
– Недостатки? – переспросил я удивленно. Я не понимаю, о каких недостатках вы говорите.
Он посмотрел на меня как-то cтpaннo.
– Ну как же, – сказал он растерянно, мне кажется, что во всех книгах, даже в самых лучших, какие-то недостатки все же имеются.
– Конечно, имеются, – согласился я очень охотно. Во всех книгах, кроме моих. Потому что я, когда пишу, я все недостатки сразу вычеркиваю и оставляю одни только достоинства. Правда, сейчас, читая роман, я заметил: там в одном месте запятая стоит лишняя, но в этом целиком виноват корректор. Не понимаю, куда он смотрел.
Взрослый помолчал. Я тоже. Он вытер со лба пот.
Я сделал то же движение, хотя у меня лоб был не потный.
– Вот вы так говорите, – сказал Берий Ильич обескураженно. – Но вы говорите неправильно. Таких произведений без недостатков не бывает. Вот, скажем, над Гениалиссимусианой работает большой коллектив авторов, но даже он иногда делает некоторые ошибки. А у вас… Ну вот давайте посмотрим.
– Давайте, – охотно согласился я.
– Ну, хорошо. – Он открыл книгу, пробежал глазами первую страницу. – Ну, начать хотя бы со вступления. Уже в самом начале у вас сказано как-то непонятно, то ли все, что вы пишете было на самом деле, то ли вы все это выдумали. А где правда?
– Ну вот, – сказал я озадаченно. Откуда ж я знаю, где правда? Вы же сами говорите: вторичное первично, а первичное вторично. В таком случае вообще никакой разницы между выдумкой и реальностью не существует.
– Допустим, – легко согласился он и стал листать дальше. – Ну этого капиталиста вы очень хорошо изобразили. Очень сатирически. Ну этого… как его… Махенмиттельбрехера?
– Миттельбрехенмахера, – вежливо поправил я.
– Ну да, ну конечно, Михельматен… ну, в общем, понятно. А он что же, этот ваш торговец, он и белыми лошадьми тоже торгует?
– Белыми? – удивился я. – А-а, я понимаю, что вы имеете в виду. Этого я, право, не знаю. Он вообще-то, я думаю, их не по цвету выбирает. Ему надо, чтобы они бегали хорошо. Он поэтому предпочитает арабских скакунов.
– Ага. Ну да. А кстати, насчет этих арабов, которые на вас там напали… Вам не кажется странным, что они возлагали на вас такие надежды, что вы у нас тут будете секреты добывать?