- Это истинное чудо, ваше высочество!
- Как вам это удалось?
- Эта венериза представляет собой дружественный дар и личное изобретение моего дорогого друга Саксаса Глесс-Валледжа, - пояснил герцог. Так что техническую сторону дела пусть объяснит он сам. Ваше слово, Саксас!
Глесс-Валледж обаятельно улыбнулся.
- Разве, полюбовавшись изумительной картиной, благородное собрание обратилось бы к живописцу с вопросами о технике письма или же об источнике его вдохновения? Увы, создатель шедевра бессилен истолковать его происхождение. Настроившись на сугубо технический лад, он заговорит о красках, о маслах, с помощью которых смешал свои краски, об особо тонких кистях - и понесет еще много такого же, ровным счетом ничего не значащего, вздора. Он только бесцельно утомит слушателей. Хуже того, он омрачит впечатление, оставшееся у них от его шедевра, он уничтожит блеск, иллюзию, тайну... И тем самым погубит доверие, которое с самого начала вызвала у зрителей его работа. Короче говоря, ваше высочество, любое объяснение моих трудов чревато двойной опасностью: я и наскучу своим благородным слушателям, и низведу тайну "Великолепной" до смешного.
И, произнеся этот монолог, он насмешливо поклонился.
- Браво, Валледж!
И все находящиеся на борту "Великолепной" разразились веселым смехом. Все, за исключением Террза Фал-Грижни. А он застыл чуть в стороне от всего развеселившегося общества. В своем черном плаще он походил на ворона среди беспечных пересмешников. Рядом с ним стояла его верная союзница Гереза Вей-Ненневей.
- Характер и скорость движения этого судна имеют чрезвычайно простое объяснение, - заговорил Фал-Грижни, и все с удивлением посмотрели в его сторону. - Я готов объяснить вам это, чтобы вы могли осознать истинную причину своего веселья. Венериза благодаря Познанию снабжена великим множеством нервных окончаний, способных поглощать жизненную энергию и силу людей. Поглощаемая таким образом эманация придает судну невиданную скорость. В трюме заточены люди, энергия которых и служит источником питания. Сейчас они беспокоятся, теряют сознание, им кажется, будто их высосали досуха. Довольно скоро они умрут от истощения, после чего их заменят другими. Должно быть, речь в обоих случаях идет о приговоренных к смерти преступниках. Невелика опасность того, что запас людей, которых можно "потратить" на горючее для "Великолепной", когда-нибудь иссякнет. Если учесть свирепость наших законов и легкость, с которой у нас выносят смертные приговоры, список осужденных окажется поистине бесконечным. Но если представить себе маловероятное, если представить себе, что на осужденных преступников возникнет дефицит, другой институт, присущий нашему обществу, а именно рабство, всегда способен обеспечить необходимый запас человеческих тел. Поэтому веселитесь со спокойной душой - горючее у "Великолепной" не кончится никогда,- Голос Фал-Грижни звучал с безжалостностью северного ветра. Герцог и его приближенные выслушивали монолог с нарастающим беспокойством. Фал-Грижни вечно удается испортить людям все удовольствие. - Теперь, когда ваше любопытство по поводу устройства венеризы удовлетворено, - продолжил чародей, - мы, возможно, обсудим и вопрос о долге Ламмиса, ведь ради обсуждения этого вопроса нас, насколько я понимаю, сюда и призвали.