— Аа, Ао, Аи, Аэ, — представил их вождь и добавил: — И чтоб слушали его, как… — он замолк, подыскивая сравнение.
— Как Господа Бога, — закончил Олег с оттенком иронии.
— Вот-вот. Теперь все вы — жены Господа нашего, сошедшего с небес в неиз…
— Господи! — крик перебил голос вождя, и закутанная в шкуру пожилая женщина упала на колени перед Олегом.
Олег вопросительно посмотрел на вождя, ожидая от него объяснений. Он даже на мгновение подумал, что ему собираются всучить эту старуху на роль пятой жены, но вид главы племени его успокоил. Вождь пылал праведным гневом, и, казалось, был готов убить женщину на месте.
— Чего тебе? — спросил Олег.
— Воскреси моего сына, Господи! Ты добр и могуч, и правильно наказал его за дерзость, но он же был молод, Господи! он сам не ведал, что творил. Воскреси его, Господи!
— Кого воскресить? — спросил неприятно пораженный Олег.
— Сына моего, которого ты убил…
Если бы он мог воскресить хоть кого-то… Олег с тоской и грустью смотрел на женщину, не в силах отказать ей, а тем более помочь.
— И поделом твоему сыну, — пришел на помощь вождь. — На Бога хотел руку поднять.
— Да не знал он ничего, — возразила женщина. — В другой раз умнее будет.
— Другого раза не будет, — сурово изрек вождь и пояснил: — И меня ругал постоянно. Вождь, мол, я плохой, все не так делаю. Ладно, я-то не злопамятный… а он и на Бога!
— Прости его, Господи, — мать все еще на что-то надеялась. — В последний раз прости. Я знаю, ты добр, и каждому воздаешь по справедливости.
— Нет, мать, — вздохнул Олег. — Сделанного не воротишь.
— Так переделай…
— Да ты что несешь? — вскипел вождь. — Богу будет указывать! Помолчи лучше, женщина.
— Ты не печалься, — грустно сказал Олег. — Я забрал его душу в свой мир. Там ей сейчас хорошо, — добавил он, чувствуя, как накатывается на него волна мучительного отчаяния. — Ты встретишься с ним — там, где встречаются все.
Неизвестно, поверила ли ему женщина, но она вдруг как-то обмякла, и Олегу даже показалось, что она вот-вот упадет, но она лишь подняла голову и посмотрела Олегу в глаза.
— Ты обещаешь?
— Обещаю.
Она медленно кивнула, молча повернулась, и, вся съежившись и опустив плечи, побрела прочь. Олег, не отрываясь, смотрел ей вслед. Чувствуя, что сейчас его прорвет и наружу выплеснутся накопившиеся за последние дни разочарование, отчаяние и глухая тоска, он резко повернулся к вождю и гаркнул:
— В поход! Выступаем немедленно! — и видя, что вождь открыл рот, собираясь что-то сказать, рявкнул: — Живо!
Вождь вздрогнул, как от удара, втянул голову в плечи и покорно пробормотал: