– Погоди, – Мишаня вытер вспотевший от волнения лоб, – Доктор в Москву приехал, звонил, когда тебя дома не было.
– Доктор… – проговорил Комбат, но не повторил прежней ошибки, – смоленский Доктор?
– Он самый. Ты ему понравился.
– Никогда не мечтал о том, чтобы нравиться бандитам.
– Он узнал, что случилось с Андрюхой, предложил помощь.
Комбат скривился, ему не улыбалась перспектива решать проблемы с помощью бандитов.
– Он предложил вариант. Ему известны исполнители поджога, он готов сдать их нам с одним условием. С ними разберемся мы сами. Ни милиция, ни спецслужбы не должны в этом участвовать.
– С чего это он такой добрый?
– Все дело в Людмиле. Это как на войне.
Мужчины могут выяснять отношения с мужчинами, но нельзя трогать женщин и детей.
– Меня интересует, кто заказал Андрюху, – обозлился Комбат.
– Этого исполнители сами не знают, иначе заказчик бы их уже убрал.
Комбат засомневался, ему не хотелось действовать с подачи Доктора, он знал наверняка, что Бахрушин этого не одобрил бы. С другой стороны, он и сам привык действовать в мирной жизни, как на войне, а законы войны разительно отличаются от гражданских.
Порубов достал из кармана бумажку.
– Вот адрес их так называемого офиса и фамилии. Жду десять секунд. Не соглашаешься, я сжигаю бумажку. Соблазн слишком велик, чтобы носить ее с собой.
Я ни про что другое думать не могу. Раз, два… – в левой руке Мишаня держал сложенную вдвое бумажку, в правой зажигалку.
На счет «семь» Комбат сдался.
– Мы сами посчитаемся с ними, нельзя, чтобы эта мразь убивала людей и дальше.
– Доктор сказал, что они сегодня и завтра будут на своей базе, готовятся к очередному заказу. Если хочешь…
– Хочу, – огрызнулся Комбат.
* * *
Дом, в котором держали свой смертоносный инвентарь поджигатели, стоял в стороне от деревни, в самом углу большого участка.
Комбат раздвинул мокрые от ночной росы кусты и глянул на мертвые окна двухэтажного строения. Над трубой вился легкий дымок. Под яблоней стоял микроавтобус.
– Ты уверен, что Доктор тебя не обманул?
– После того, что ты сделал в Смоленске, на его месте я не стал бы этого делать.
Комбат скользнул к микроавтобусу, дверца оказалась закрыта. Хозяева, скорей всего, спали в доме. Мишаня аккуратно вытянул резиновый уплотнитель из бокового окна фургона и вынул стекло. В салоне было темно и пахло бензином.
Вспыхнул фонарик, вскоре его тонкий луч упал на емкость со шлангом и насосом.
Рублев свинтил крышку.
– Там бензин, Мишаня. Так вот как они это сделали, – его глаза зло блеснули, и фонарик тут же погас.
Порубов утвердительно хмыкнул.