За канавой кусты становились ниже, постепенно сходя на нет, словно душный зной раскаленного асфальта и сизый туман выхлопных газов высасывали из них жизненные силы. На желтой каменистой обочине, немного правее того места, где грунтовка обессиленно выползала на шоссе, белел километровый столбик, увенчанный синей табличкой, утверждавшей, что от этого всеми забытого места до Москвы всего сто восемь километров. На противоположной стороне дороги пейзаж оживлял большой фанерный щит с аляповатым рисунком и надписью "БЕРЕГИТЕ ЛЕС ОТ ПОЖАРА!". Чуть ниже этого пламенного призыва чья-то преступная рука вывела углем: "Палагушин петух".
Два человека, полдня изнывавшие от зноя и безделья в раскаленной кабине милицейского "уазика", скрытого кустами обочины в двух шагах от шлагбаума, успели изучить надпись вдоль и поперек. Обе передние дверцы автомобиля были распахнуты настежь, но это почти не помогало, и двое в милицейской форме истекали потом, с растущим раздражением ощущая, какими скользкими и липкими становятся их тела, и с надеждой поглядывая на тень которая тянулась и все никак не могла дотянуться до них с противоположной стороны дороги.
Сидевший справа от водителя человек в форме лейтенанта ГАИ, изогнувшись, извлек из кармана галифе смятый носовой платок и, невнятно помянув чью-то мать, вытер взмокшее лицо. Дремавший за баранкой водитель встрепенулся.
- Чего? - спросил он, протирая заплывшие глаза.
- Ничего, - недовольно поводя длинным хрящеватым носом, ответил лейтенант. - Разит, говорю, от тебя, как от козла.
- Так ведь не от меня одного, - миролюбиво ответил водитель и, перегнувшись через спинку сиденья, извлек откуда-то початую бутылку водки. - Во, - сказал он, протягивая бутылку лейтенанту. - Дезодорант "Олд Спайс" - только для настоящих мужчин.
- Мужчина... Ты и так уже за рулем спишь. Смотри, упустим клиента - мало
не покажется.
- Обижаешь, Петрович, - протянул водитель. - Ведь не ради пьянки окаянной, а токмо здоровья для...
Лейтенант с деланной неохотой принял бутылку и, высоко запрокинув голову, сделал несколько больших глотков. Лоб его моментально покрылся испариной, глаза заслезились.
- Теплая... с-сука, - сдавленно пробормотал он, утирая глаза рукавом и передавая бутылку сержанту.
- Занюхай, Петрович, занюхай, - сказал сержант, принимая бутылку и вкладывая в слепо шарящую руку сухую горбушку. Лейтенант поднес горбушку к носу и несколько раз с силой шумно втянул воздух. Взгляд его прояснился, и он зашарил по карманам, ища сигареты. По кабине поплыл пронзительно-острый запах свежего водочного перегара.