«Да-да, я правильно все просчитал», – мысленно похвалил себя Владимир Владиславович Савельев, сунул руки в карман плаща, вытащил роскошный портсигар, извлек из него сигарету, постучал ею о золотую крышку – так, словно бы в его толстых пальцах была не американская сигарета, а ленинградский «Беломор», зачем-то осмотрел ее со всех сторон, щелкнул зажигалкой и почти минуту вглядывался в дрожащий огонек, не поднося зажигалку к сигарете. Затем вздохнул, прикурил, жадно затянулся и посмотрел на избитое лицо Глеба.
– Тебя немного изуродовали, но ты уж прости меня и не обижайся на моих людей. Они в общем-то болваны, самые обыкновенные пешки, которые я передвигаю по доске. И главное, я знаю, что ни одна из этих пешек никогда не сможет стать ферзем. Все они погибнут в разменах, разборках, в общем, в игре больших фигур. А вот я не такой болван, и я стану ферзем. Надеюсь, ты хоть в это веришь?
Глеб в ответ утвердительно кивнул.
– Вот и хорошо, что хоть кто-то верит. Я тебя не считаю сейчас своим врагом, потому что враг может причинить вред, а ты для меня абсолютно безопасен, безвреден, как букашка, как вот этот паук, – Савельев носком ботинка указал на маленького паучка, бегущего по цементному полу.
Владимир Владиславович поднял ногу и на удивление проворно и ловко раздавил насекомое. Глеб поморщился от этого движения.
– Зря вы его убили, Владимир Владиславович.
– Знаешь, привычка убивать. Этот паучок не страшен, но привычка сильнее. Вторая натура. А вот тебя убивать не буду, хотя могу прихлопнуть так же легко, как и это насекомое.
– Да, можете, – немного грустно, но в то же время с убеждением сказал Глеб.
– Да вот, могу.
Владимир Владиславович повертел в толстых пальцах окурок, швырнул его на пол и гасить не стал.
– Сейчас тебя затащат в подвал подальше, закроют железную дверь. А потом выпустят. Так что прощай. Не знаю, кто ты, но уверен, что ты из ФСК и звание у тебя, наверное, майор, а может быть, даже подполковник.
Хотя это неважно, – Савельев хлопнул в ладоши и отвернулся от Глеба.
На его губах была улыбка, а вот маленькие глазки смотрели на мир спокойно и не улыбались. Ни одна морщина не собралась в уголках глаз.
– Прощай, – на ходу бросил отставной полковник Владимир Владиславович Савельев быстро поднимаясь по лестнице, и, задержав спускающегося навстречу охранника, распорядился. – Этого в камеру. Надень на него наручники и тщательно закрой дверь. И смотря, чтобы он не убежал, глаз не спускай. Следи за камерой постоянно.
– Понял, Владимир Владиславович, – пробурчал охранник.
– Если понял – выполняй.