– Кажись, приехали, – сказал Рыба.
В его голосе слышалось явное облегчение.
Сидевший сзади Лукьянов подался вперед.
– Да, похоже, – сказал он, хотя его никто ни о чем не спрашивал.
У него отлегло от сердца. Все-таки графское имение существовало, а значит, и старик Макарыч со своим фантастическим садом тоже вполне мог оказаться реальностью. Валерий Лукьянов очень боялся, что эта их экспедиция будет погоней за призраком, но теперь, когда выяснилось, что имение графов Куделиных действительно стоит там, где должно было стоять, и даже неплохо сохранилось, поездка вновь превращалась во вполне благопристойный деловой вояж. Оставалось только отыскать легендарного Макарыча. Впрочем, даже если старик давно помер, в саду почти наверняка найдется, чем поживиться. Ну а если не найдется, то вины Валерия Лукьянова в этом уже не будет.* * *
Василий Макарович Куделин был худым, жилистым человеком лет шестидесяти пяти, а то и семидесяти. Точно определить на глаз его возраст было трудно: его покрытое несходящим кирпичным загаром лицо было морщинистым не то от возраста, не то от привычки щуриться на солнце, густые, совершенно седые усы пожелтели от никотина, волос на голове почти не осталось, но спину он до сих пор держал на удивление прямо – пожалуй, чересчур прямо даже для горожанина, не говоря уже о человеке, который всю жизнь ковырялся в земле.
В деревне про Василия Макаровича поговаривали, будто он на самом деле является прямым потомком последнего из графов Куделиных. Никто, естественно, не знал и не помнил, что стало в семнадцатом году с графской семьей: были и сплыли, и кому до них какое дело? Графский садовник, носивший, как это частенько бывало в старину, фамилию хозяев, исчез из имения примерно в ту же пору, и никто не знал, где, по каким фронтам и на чьей стороне носили его дымные ветры гражданской войны. Вернулся он уже в середине тридцатых, и не один, а с молодой женой. Имение в ту пору уже перешло в распоряжение колхоза, но что с ним делать, в колхозе никто не знал: стояло оно на отшибе, далековато от деревни, в лесу, и использовать его для хозяйственных нужд было тяжело и неудобно. Все, что можно было оттуда украсть, новоявленные колхозники украли еще в семнадцатом, и с тех пор просторный каменный дом с колоннами и многочисленные надворные постройки медленно приходили в упадок. Английский регулярный парк и великолепный сад, полюбоваться которым приезжали, бывало, из Москвы и Петербурга, тоже пришли в запустение, заросли сорными кустами и травой, а частично были даже вырублены на дрова, хотя кругом стеной стоял лес. Бывший графский садовник Макар Куделин, поселившись на краю деревни, стал похаживать в имение и потихоньку, не спеша, начал приводить в порядок сад. Местные власти, как ни странно, смотрели на это сквозь пальцы: у председателя колхоза каким-то чудом хватило ума понять, что хороший сад, как ни крути, лучше, чем несколько кубометров дров.