Рефлексы сработали мгновенно – раньше, чем рассудок успел осознать происшедшее. Илларион ударил по тормозам, распахнул дверцу и нырнул под машину быстрее, чем это можно описать словами. «Это не охотничье ружье, – подумал он, проползая под облепленным засохшей грязью днищем и выбираясь из-под машины с правого борта. – Это, ребята, винтарь. Старый винтарь, я бы сказал. Старинный… Мосинка или даже берданка. Или маузер. Вот так влип! Называется, съездил за книжечками, спас парочку раритетов…»
Он привстал на полусогнутых ногах и осторожно выглянул из-за кургузого капота «лендровера», используя машину как укрытие и стараясь не думать о том, что стрелков могло быть двое: один в ельнике слева от дороги, откуда прозвучал выстрел, а другой – в точно таком же ельнике справа, прямо за спиной у Иллариона. В этом случае положение Забродова могло оказаться, мягко говоря, незавидным. От выпущенной в спину пули не увернешься. Тут не спасет ни выучка, ни опыт, ни почетное прозвище Ас, которым Иллариона наградили в незапамятные времена сослуживцы. Но какой во всем этом смысл? Какого дьявола понадобилось устраивать засаду на лесной дороге, в этом медвежьем углу? Кого тут грабить?
Это же можно от старости помереть, сидя здесь и дожидаясь, пока на дороге появится добыча, достойная того, чтобы потратить на нее пулю! Нет, ребята, тут что-то не так…
«Это Пигулевский, – подумал Илларион. Выстрелов из леса больше не было, и к нему начало понемногу возвращаться чувство юмора. – Обиделся из-за проигранной партии в шахматы и организовал мне эту поездочку, а заодно и засаду. Отомстить решил, старый интриган».
В лесу стояла тишина. В ушах у Забродова все еще звенело, но он все-таки услышал, как там, в гуще молодого ельника, тихонько хрустнула под чьей-то осторожной ногой гнилая ветка. Хрустнула не там, откуда стреляли, а намного дальше, глубже в лес. Стрелок уходил и, судя по всему, передвигаться по лесу он умел очень неплохо. «Странно, – подумал Илларион. – Совершенно бессмысленно. Что это за тактика такая – пальнул и тикать? Правда, тактика очень даже знакомая, партизанская тактика, но здесь ведь не Чечня и не Афган, здесь Брянская область. Неужели, как в анекдоте, мужики еще с Отечественной партизанят?»
Это Илларион додумывал уже на ходу, вернее, на бегу.
Мимоходом он успел заметить, что «лендровер» окривел на левый глаз – выбитое стекло фары крупными кусками валялось на дороге, от лампочки остался один цоколь, а в зеркальной поверхности жестяного рефлектора чернело аккуратное круглое отверстие, оставленное пулей. «Сволочь, – подумал Забродов, ныряя в ельник. – Поймаю – руки оборву».