Одним словом, все, что Сигэцу Акиро удалось собрать о Набуки Синдзабуро, более или менее укладывалось в рамки официальной биографии этого уважаемого господина и, насколько мог судить адвокат, полностью соответствовало действительности. У Сигэцу был отменный нюх на липу любого сорта - возможно, потому, что сам он не отличался разборчивостью в средствах и был далеко не без греха. Если бы биография Набуки была фальшивой, он почуял бы это сразу, как лисица чует затаившуюся под снегом мышь. Фальшивые биографии, как правило, видны с первого взгляда: они чересчур гладкие и неприметные, без падений и взлетов, сочиненные с единственной целью - привлечь как можно меньше внимания. Биография же господина Набуки была яркой и не всегда безгрешной. Раскопать подробности делишек, которыми господин Набуки занимался в молодости, адвокату так и не удалось, но кое-что можно было понять и так, не вдаваясь в детали.
Вот, например, такой факт: с сорок седьмого по сорок девятый год господин Набуки проживал на Окинаве и работал уборщиком в баре, где проводили свое свободное время солдаты американской военной базы. Эти солдаты иногда исчезали без следа. Порой их находили - вернее, находили то, что от них осталось. В сентябре сорок девятого года силами местной жандармерии и американской военной полиции была обнаружена и арестована группа заговорщиков - молодых людей из прилегающих к базе деревень, в течение двух лет занимавшихся охотой на янки. Большинство членов группы были расстреляны по приговору военно-полевого суда. Уборщик из бара Набуки Синдзабуро был допрошен по этому делу и отпущен восвояси, поскольку доказать его причастность к убийствам американских военнослужащих не удалось. В этом не было ничего особенного: тогда хватали всех без разбора, а потом отпускали, не найдя в их поведении ничего компрометирующего. И даже то, что многие из расстрелянных заговорщиков были добрыми приятелями Набуки, ни о чем не говорило: в сельской местности все знакомы друг с другом, а уж человеку, который работает в баре, не миновать общения с половиной населения острова.
Сигэцу вздохнул, сбил пепел с кончика сигареты в массивную керамическую пепельницу и посмотрел в окно. Пыльные жалюзи были опущены, но адвокат давно до мельчайших деталей изучил открывавшийся из его конторы унылый вид: гофрированные стены и ржавые крыши складов и пакгаузов, мертвые остовы портальных кранов, штабеля каких-то серых от времени ящиков и тюков... В хорошую погоду из его окна можно было разглядеть море, но сегодня оно тонуло в серой туманной мгле, которая могла скрывать что угодно: возделанное поле, городскую окраину или вовсе какой-нибудь марсианский пейзаж.