Пророк (Воронин) - страница 87

Кузьмич нажал на второй курок. Вновь громыхнул выстрел. На этот раз вся дробь засела в столешнице. Торопясь, Свинарев переломил стволы, вытащил гильзы и забил два новых патрона. Кавказцы упали на пол, закрывая головы руками. Дочери с визгом выскочили в дверь.

– Страшно?

Не дожидаясь ответа, Свинарев пальнул в потолок и вновь перезарядил ружье. , Девушки бежали, не разбирая дороги, перескакивая через заборы. Они пронеслись мимо своего дома, понимая, что там спасения нет.

В одних домах свет зажигался, в других гас.

Кузьмич вышел на улицу, встал гордый собой в свете одинокого фонаря, потрясая над головой охотничьим ружьем с еще дымящимися стволами.

– Стой, бросай оружие! – услышал он грозный окрик.

Ему спьяну подумалось, что кто-то из кавказцев, вооружившись, выбрался из дому. Долго не раздумывая, Кузьмич пальнул из двух стволов по кустам сирени. Но когда в ответ прозвучал выстрел, он, пригнувшись, юркнул в тень и, перевалившись через забор, побежал огородами к своему дому. Ему показалось, что в кармане патронов недостаточно для того, чтобы отбиться от кавказцев.

По Садовой улице грохотал тяжелыми ботинками военный патруль, дежуривший у рынка.

Но злоумышленник в бескозырке уже скрылся с места преступления.

Кузьмич влетел в дом и, не зажигая свет, бросился к заветному чемоданчику. Он схватил обувную коробку с патронами, подбежал к окну, глянул на темную улицу.

– Врешь, не возьмешь! – прорычал он, распихивая патроны в карманы серых брюк и пиджака.

Патронов было много. Какие из них заряжены картечью, а какие дробью, Кузьмич не разбирал – не до этого было мужику, охваченному яростью.

– Врешь, не возьмешь! Матрос Тихоокеанского флота так легко в руки не дастся. Всех до единого положу, покрошу на капусту! – Кузьмич заводил себя.

Он сообразил, что держать оборону в доме – не дело: окон много, да и дверей двое. Не успеешь соорудить укрепления, произвести фортификационные работы, а враг уж тут как тут.

Прихватив на кухне бутылку холодной водки, Свинарев через заднюю дверь выскочил во двор, пригнувшись, ломая дружно поднявшуюся картошку, побежал к баньке, сработанной в прошлом году из новых смолистых бревен и крытой оцинкованным железом. В баньке было лишь два оконца, маленьких, как амбразуры. Кузьмич закрылся в бане, завалив дверь старым одностворчатым шкафом. Он сел на нижнюю ступеньку полка у печи и принялся смотреть в окошечко, второе прикрыл лавкой. Окошки были такие, что влезть в них могли разве что кот или крыса, а человек – никогда. Да и рамы Кузьмич сделал на совесть.

Прикладом Свинарев высадил стекло, высунул из окна стволы. Оконце смотрело на ворота, ведущие на Садовую улицу.