Притопала еще одна пара ног. Из комнаты начали что-то выносить. Через некоторое время с места тронулась машина.
– «Шестерка», – определил по звуку Самойленко.
Никто не слышал, как подъезжал «жигуль».
Значит, из тех, что оставлены были внизу, на стоянке.
Через полчаса тачка вернулась – успели, значит, разгрузить. Никто уже не мог заснуть. Настроение хуже некуда: самое позднее завтра с утра сюда заявятся менты, начнут шерстить все здание. Что делать с оружием?
– Выбрали тоже место, – проворчал Самойленко. – Самое поганое во всем городишке.
Бубнов промолчал, крыть было нечем. От досады он растолкал Семена – какого хрена он дрыхнет, пусть получит свою дозу претензий.
Претензии претензиями, но все подсказывало, что надо переезжать. Или все-таки не надо? Сообщит ли рыжий ментам о странной фирме? Обосновались в дальнем углу второго этажа и сразу сгинули после грабежа. Если сообщит, их обязательно кинутся разыскивать.
Можно и остаться. В двух смежных помещениях спрятать оружие негде. Если порыскать по рынку, можно найти подходящую щель. Но оставаться без оружия команда не привыкла. Лучше уходить, уходить из Баламаново с концами. Место оказалось невезучим.
* * *
«Однако быстро они среагировали на сигнал», – подумал Глеб.
В случайные совпадения он не верил.
– Кто со мной на крышу?
– Пошли, – охотно кивнул Воскобойников.
Как бывший летчик, он однозначно предпочитал вид сверху.
– Уходить надо, – процедил Бубнов, недовольно сплюнув в угол.
В нормальных обстоятельствах люди следили за чистотой помещения, где проводили день за днем. Окурки бросали в банку, туда же и плевали при надобности. Плевок на пол означал, что эта ночь наверняка окажется последней – ни телевизор больше не понадобится, ни вместительный, оклеенный картинками холодильник, ни продавленный диван.
– Гляньте, что там на горизонте, все ли чисто?
– Руки бы оборвать этим уродам, – Тарасов скрипнул зубами теперь уже наяву. – Нахватали дерьма и рады.
Замкомполка уже расслабился и собирался спокойно зализать, залечить рану. Не был так же мобилизован, как перед марш-броском к реке.
– Небось на десять тысяч украли, не больше.
– И стольким хорошим людям поднасрали, – со злой иронией заметил Бубнов.
Никто из присутствующих не считал себя преступником, но вряд ли смог бы применить сам к себе такое мягкое и пушистое выражение: «Хороший человек»… Косточки хрупкие, как у цыпленка. Таких сейчас сжирают без отходов.
Глеб с Воскобойниковым высунулись в коридор. Первым делом заглянули к соседям – вдруг дело не так плохо, как все подумали. Нет, помощь уже не понадобится: прямо в сердце ткнули ножом. Часть коробок оставили на месте, видать, не влезли ни в багажник, ни в салон. Видеоаппаратура – вот из-за чего порешили мужика.