Майор Балашихин относился к тому типу людей, путь которых к настоящим неприятностям тернист и крут. Тем не менее, благодаря врожденному упорству в достижении поставленной цели, Николай Викторович, когда покинул аппаратную прослушивания, находился всего в двух шагах от конца этого длинного пути.
* * *
Выйдя из аппаратной, мосластый жердяй по кличке Гуня пересек помещение технического отдела и вышел в коридор. Сидевший за компьютером Боба не заметил его или сделал вид, что не заметил, увлеченный компьютерной игрой.
Оказавшись в коридоре, Гуня почему-то свернул не налево, к туалету, а направо – туда, где в тупике коридора помещалась дверь в приемную Званцева. Оли на месте не было, и Гуня, еще с утра получивший вполне определенные инструкции, без стука приоткрыл дверь директорского кабинета и просунул голову в образовавшуюся щель.
Сидевший за столом Званцев недовольно вскинул голову от каких-то бумаг, грозно сведя к переносице брови и явно готовясь вышвырнуть наглеца вон, но, узнав Гуню, удовлетворенно кивнул.
– Ага, – сказал он. – Ну что?
– Ну.., собственно, все, – сказала торчавшая из щели Гунина голова. Недокуренную беломорину Гуня деликатно держал за спиной, в приемной, и выглядел без нее как-то непривычно.
– Ага, – повторил Званцев. – Ну, спасибо. Ступай.
Только не ломись туда сразу, покури пару минут в туалете.
Как только дверь за Гуней закрылась, Званцев нажал одну из клавиш аппарата селекторной связи, стоявшего на приставном столике рядом с компьютером.
– Я же просил… Я хочу вам помочь. Надо встретиться. Приходите в парк. Беседку возле пруда знаете? – услышал он голос Балашихина.
– Вот сука, – прошептал Званцев. – А я не хотел верить…
Он дослушал разговор до конца, отключил селектор и некоторое время задумчиво курил, откинувшись на спинку кресла и забросив ногу на ногу. Брови его при этом поочередно приподнимались, словно Званцев вел с самим собой какой-то безмолвный спор. В сущности, спорить было не о чем, все было ясно. Все было ясно еще в тот момент, когда напарник Балашихина доложил, что отставной майор, кажется, скопировал кассету, пока он, напарник, по поручению своего старшего товарища рано утром искал ему бутылочку пива. Он, видите ли, привык начинать день с пивка… Сука.
Званцев покрутил ситуацию так и этак, решая, что ему делать с Балашихиным и можно ли извлечь из дурацкой выходки майора какую-нибудь пользу. Получалось, что кое-какую пользу извлечь можно, пусть совершенно не имеющую отношения к данному делу, но несомненную.
Балашихин, конечно, труп. Он стал трупом в тот самый миг, когда решил затеять свою собственную игру. «Не с его мозгами соваться в такие дела, – решил Званцев. – Зарвался, старый козел. Что ж, пусть пеняет на себя.»