– Времени у меня сегодня в обрез, – заявил он. – Сам понимаешь, я – не ты, мне бабки зарабатывать приходится, потому как просить меня мама с папой не научили.
И на себя зарабатывать, и на тебя, дармоеда. Поэтому – вот, держи.
Не глядя, он открыл дверцу сейфа, вынул оттуда пачку стодолларовых купюр, разорвал банковскую обертку и, подцепив одну бумажку, бросил ее на стол перед участковым, который стоял столбом, молча хватая воздух разинутым ртом и явно собираясь заорать.
– Не надо благодарить, – опередил его Званцев. – Забирай и отчаливай.
– Ах ты.., ах ты, бандитская рожа! – собравшись с мыслями, выдавил из себя участковый. – Ах ты,., кооператор херов!
– Кто?! – Званцев расхохотался. – Ну, братец, ну, развеселил! Ну ты и ископаемое! Год-то какой на дворе, ты хоть знаешь? В общем, или бери деньги, или вали отсюда писать рапорт: так, мол, и так, гражданин Званцев обозвал меня бараном и дармоедом и послал на хер, откуда и пишу… До пенсии доработать хочешь? – спросил он, снова переходя на серьезный тон. – Тогда хватай деньги и уноси ноги, иначе завтра же пойдешь работу искать.
Я ясно излагаю?
– Это мы еще посмотрим, кто яснее изложит, – проворчал Ивантеев, но деньги со стола исчезли: честно говоря, Званцев даже не успел заметить, когда и как это произошло. Во дает, подумал он с невольным восхищением.
Просто не день, а сплошной праздник…
– Оскорбление при исполнении… – продолжал бубнить участковый.
– Да брось ты дурака валять, Петрович, – миролюбиво сказал Званцев. – Ну какое у тебя тут исполнение?
Не срамись ты, честное слово… Ну говорю же: некогда мне с тобой, иди ты от греха… Баксы ведь небось в чулок складываешь, на иномарку копишь? А ты не подумал, что я мог номера купюр переписать?
Ивантеев заметно вздрогнул: выстрел угодил точно в цель, да Званцев в этом и не сомневался, поскольку во все времена предпочитал точное знание самым гениальным догадкам.
– Так я же что, – забормотал участковый. – Я ж ничего. Для порядка только, потому что, сами понимаете…
А так я ничего…
– То-то и оно, – со вздохом сказал ему Званцев, – что ты – ничего. А ничего – это, брат, пустое место.
Ну все, ступай, ступай, некогда.
Он демонстративно уставился в лежавшие на столе бумаги и не поднимал головы до тех пор, пока за лейтенантом не закрылась дверь. Он ожидал, что Ивантеев хотя бы хлопнет дверью на прощание, но та закрылась тихо, и даже защелка, казалось, чмокнула приглушенно, чуть ли не шепотом. "А ведь он мне это припомнит, – подумал Званцев. – Во всяком случае, попытается. Ну и черт с ним! Чтобы следить за тем, как исполняются законы, и уж тем более чтобы использовать эти законы в своих интересах, их, законы эти самые, надо, как минимум, знать.