– Какая прелесть! – прозвенел справа от него хрустальный голосок. – Мы будем ужинать в тюрьме?
Илларион бросил быстрый взгляд на свою спутницу.
Оля сидела на пассажирском сиденье, прекрасная и невозмутимая, как произведение талантливого скульптора, резко контрастируя не только со стоявшим у входа в ресторан «воронком», но и с салоном забродовского «Лендровера», который, хоть и сверкал чистотой, все-таки оставался тем, чем был во все времена – надежным и вместительным вездеходом, задуманным, построенным и эксплуатировавшимся в сугубо утилитарных целях.
С некоторым усилием оторвав взгляд от покрытой золотившимся персиковым пушком щеки девушки, Илларион перевел взгляд сначала на «воронок», а потом на стоявших у дверей омоновцев. Те выглядели так, словно собирались пустить здесь корни – видимо, проверка документов только что началась. Заметив в нерешительности замершую напротив машину, один из омоновцев лениво отчалил от крыльца и зашагал к «Лендроверу», придерживая одной рукой автомат, а другую начиная повелительно поднимать ладонью вверх. «Как же, – подумал Илларион с неприязнью, – размечтался.»
– Похоже на то, – ответил он на вопрос своей спутницы. – Если, конечно, не поторопимся найти местечко поприличнее.
Он отпустил сцепление, и «Лендровер» с приглушенным рокотом медленно покатился прочь от ресторана, постепенно набирая скорость.
– А вы не боитесь, что они за вами погонятся? – спросила Оля с восхитительной смесью восторга и испуга.
– За нами, – поправил ее Илларион. – Ничего страшного. Я дам вам парабеллум, – процитировал он незабвенного сына турецкоподданного, но Оля, похоже, цитаты не уловила, и Илларион с грустью подумал, как много в последнее время стало людей, которые не помнят цитат по той простой причине, что не читают вообще или читают какую-нибудь дрянь. Впрочем, Оле можно было многое простить: она была по-настоящему красива и обладала самым удивительным голосом из тех, какие доводилось слышать Иллариону.
– Парабеллум? – удивленно переспросила она. – Вы что, собираетесь отстреливаться?
«Надо же, – подумал Илларион. – Ильфа и Петрова мы не читали, зато про парабеллум знаем. Интересная подросла молодежь. Необычная. Я бы даже сказал, экзотическая.»
– У вас очень необычный голос, – сказал он, переводя разговор на другую тему. – Я бы многое отдал, чтобы хоть раз послушать, как вы поете.
– О! – рассмеялась Оля. – Уверяю вас, вы тут же потребовали бы все, что отдали, обратно. Я обожаю петь, но у меня совершенно нет слуха.
– Досадно, – сказал Илларион. – А вот у меня неплохой слух, но зато голоса никакого. Может быть, споем дуэтом?