— Извини, — пробормотала Катя, не слыша собственного голоса. — Мне пора. Время.
Выбираясь из своего угла, она зацепилась курткой за угол стола. Глухо брякнув, на пол упал вывалившийся из кармана “вальтер”. Воспитанный Алеша бросился поднимать упавшее и замер в нелепой позе, забыв разогнуться. Наконец, он медленно выпрямился и в упор посмотрел на Катю, щурясь сильнее обычного.
— Ты уверена, что тебе не нужна помощь? — спросил он.
— Нужна, — сказала Катя, мягко отбирая у него пистолет. — Мне просто необходимо, чтобы ты сидел здесь и не высовывал носа на улицу до тех пор, пока все не кончится. Я не хочу, чтобы ты набирал себе плохую карму, или как это там у вас называется. Можешь за меня помолиться. Это все.
— Все? — с сомнением переспросил он.
— Все, все, — отмахнулась Катя, устремляясь в прихожую.
— Погоди, — сказал Алеша.
Обернувшись, Катя увидела, что он лихорадочно возится с ремешком своего компаса. Справившись с застежкой. Алеша протянул компас Кате. Вид у него при этом был до нелепости серьезный и торжественный, так что Катя с большим трудом сдержала снисходительную улыбку: все-таки он был еще совсем ребенком, несмотря на свое трехлетнее путешествие и высшее музыкальное образование. А может быть, вовсе не несмотря, а как раз таки благодаря... Тем не менее, это было очень трогательно. Катя взяла компас и с помощью Алеши нацепила его на правое запястье, чувствуя себя при этом полной дурой.
— Спасибо, — постаравшись придать голосу как молено больше теплоты, сказала она. — Я... спасибо.
Теплота в голосе удалась ей не вполне — слова застревали в горле, царапая разом пересохшую гортань, были холодными, шершавыми и мерзко отдавали медным привкусом, словно Катя долго сосала старинный пятак. Больше не глядя на Алешу, она опрометью выскочила за дверь и с грохотом ссыпалась по ступенькам, не замечая, что держит в руке пистолет. Поднимавшийся навстречу крупный мужчина со здоровенным доберманом на поводке испуганно отшатнулся к перилам, чтобы не быть сбитым с ног, доберман разразился визгливым истеричным лаем, но Катя не обратила на них внимания.
Момент оказался рассчитан точно, и за секунду до того, как вышибить плечом дверь подъезда, Катя услышала шум подъехавшей машины, визг тормозов, щелчок распахнувшейся дверцы, истошный женский визг, какие-то крики, топот, и тут же негромко хлопнул выстрел, вслед за которым началась густая пальба и где-то посыпались стекла — потеха началась.
Катя глубоко вдохнула, с шумом выпустила воздух и, толкнув скрипучую дверь, вышла на улицу.
Редактор положил трубку и некоторое время сидел неподвижно, уставившись на телефон задумчивым взглядом. Голос в трубке, искаженный и доносившийся словно издалека, показался ему смутно знакомым. В принципе, ничего странного в этом не было: в течение каждого рабочего дня ему приходилось отвечать на такое количество звонков, что все телефонные голоса стали для него, если можно так выразиться, на одно лицо. Этот голос говорил странные вещи, но и такое не было в диковинку: время от времени анонимные голоса, руководствуясь какими-то своими, непонятными редактору соображениями, выдавали по телефону совершенно фантастическую информацию, что свидетельствовало о широкой популярности “Инги”. Чаще всего информация оказывалась ложной, но в тех редких случаях, когда она подтверждалась, в свет выходили репортажи огромной убойной силы, так хорошо удававшиеся этой психопатке Скворцовой.