Внимание Кати привлек остановившийся на углу мужчина в длиннополом пальто. У мужчины было очень необычное, запоминающееся лицо. Оно не было красивым, но поражало какой-то особенной значительностью, осмысленностью, сквозившей во всех чертах. “Бабы на него должны пачками вешаться”, — решила Катя, торопливо навинчивая на камеру длиннофокусный объектив — кадр должен был получиться редкостный: одухотворенное лицо, тронутые сединой виски, а на заднем плане — перспектива старой улицы, желтью липы... Она навела резкость и трижды торопливо щелкнула затвором “минольты”.
Мужчина вздрогнул — у него, похоже, был отменный слух — и резко обернулся в тот самый момент, когда Катя опускала аппарат. Он поднял руку, словно пытаясь запоздало прикрыть лицо, но, поняв, видимо, что уже поздно, быстро оглянулся по сторонам и широко зашагал прямиком к зонтику, под которым сидела Катя. Было очевидно, что перспектива сделаться фотомоделью не привела его в восторг.
Когда он приблизился. Катя поняла, что расстояние многое от нее скрыло. У незнакомца были мешки под глазами, небритый подбородок, а от крыльев носа к уголкам рта залегли глубокие грубые складки. Вдобавок ко всему, этот человек имел неприятную привычку потирать шею под подбородком с таким видом, словно его недавно вынули из петли. Левая рука у него была толсто и неаккуратно обмотана несвежим бинтом, сквозь который в одном месте проступило бурое пятно.
— Вы меня снимали? — без предисловий обратился он к Кате и потер шею здоровой рукой.
— Здравствуйте, — сказала ему Катя.
— Здравствуйте, здравствуйте... Вы только что снимали меня, мне не показалось?
— Вам не показалось. А вы что, имеете что-нибудь против?
— Именно. Прошу вас, отдайте мне пленку.
— Да вы что, с ума сошли? Вы секретный агент или верите, что фотографии можно использовать для колдовства?
— Милая девушка, вас совершенно не касается, кто я такой и во что я верю. Если вы не хотите отдать пленку из простой любезности, я могу ее купить. Сто долларов вам хватит?
— Послушайте, — терпеливо, как капризного ребенка стала вразумлять его Катя. — Эта пленка не продается и не отдается, потому что она мне нужна. Я работала над ней целый день, и вовсе не собираюсь лишаться всего из-за одного несчастного кадра. Это творческая работа, понимаете? Мой шанс, если хотите. Но если вас так пугает перспектива быть запечатленным, я могу твердо пообещать, что не стану печатать ваши фотографии и уничтожу негативы сразу же после того, как пленка будет проявлена. Вас это устроит?
— Нет, — после короткого раздумья сказал мужчина, — не устроит. Я должен быть уверен.