— Граф Гессе, каковы были ваши планы относительно принца Августа, если бы вам удалось арестовать его в Зоей? — спросил судья.
Граф тут же ответил:
— Милорд, мы собирались доставить принца Августа в Юлию, чтобы он предстал перед парламентом.
Не похоже было, что верховный судья поверил этому утверждению. Однако он повернулся к принцу и спросил:
— Принц Август, готовы ли вы принять версию графа Гессе?
— Готов, — кивнул Август.
— Август не может верить ему, — заметил барон Крек.
— И я не верю, — ответил граф Саудер. — Но это наилучший выход. Никто не хочет судить этих людей за измену.
— Боже, конечно, нет, — пробормотал барон Крек.
И граф с бароном оказались правы — Август проговорил:
— Мне хочется верить, что люди, подписавшие это позорное обращение, были обмануты герцогом Адамсом и полагали, что действуют в интересах своей страны. Однако в будущем я предпочел бы, чтобы эти дворяне оставались в своих поместьях и отошли от политики.
— Полагаю, это справедливое требование, ваше высочество, — сказал верховный судья. — Вы согласны на это? — обратился он к заговорщикам, сидевшим в первых рядах.
Те энергично закивали.
— А как быть с герцогом Адамсом? — спросил Августа судья.
— У тебя нет против меня никаких доказательств, — заявил Франц — Все это лишь досужие предположения.
Август тяжко вздохнул и, повернувшись к судье, проговорил:
— Я не хочу, чтобы он оставался в Юре. Не хочу его видеть.
— Мы можем отправить его в изгнание, — сказал граф Черни. — Это вас устроит, ваше высочество?
Принц и судья посмотрели друг другу в глаза. Оба думали: «Мы не хотим международного скандала». Август утвердительно кивнул:
— Да, устроит.
Не сказав больше ни слова, принц направился к двери. Все молча смотрели ему вслед. Наконец граф Черни заявил:
— Не думаю, что необходимо голосование парламента.
Все одобрительно закивали. Граф Черни обвел взглядом зал, но возражавших не нашлось. Немного помолчав, граф объявил:
— Нам надо собраться здесь завтра в десять утра, чтобы принц Август мог официально открыть заседание парламента.
Франц стоял в одиночестве, когда члены парламента, вполголоса переговариваясь, начали подниматься со своих мест. Граф Саудер видел, как верховный судья приблизился к герцогу Адамсу и что-то сказал. Бледное лицо Франса покрылось красными пятнами, а в глазах его вспыхнула ненависть. Но Франц тут же взял себя в руки и, пожав плечами, что-то ответил судье. Затем быстро направился к двери.