Он продолжал смотреть на мою руку, как завороженный. Минуту спустя я выдавила из себя:
— Мне надо пойти переодеться, и простыни тоже надо переменить. Ведь мы не можем спать в этом.
Он отпустил мое запястье и сказал обычным тоном:
— Я попросил Бетти подождать в гардеробной, чтобы тебе помочь. Иди, а я позабочусь о том, чтобы переменили простыни.
Я сползла с кровати и направилась к двери, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не броситься туда бегом.
— Я здесь, миледи, — послышался знакомый успокаивающий голос Бетти, когда я вошла в мои личные апартаменты и закрыла за собой дверь. — Идите-ка в уборную и приведите себя в порядок, а я тем временем достану вам новую чистую рубашку.
Похоже, ее ничуть не удивило мое появление в перепачканной кровью рубашке, и я решила, что Филип не солгал, когда говорил, что это случается со всеми девушками в первую брачную ночь.
Я закончила свое омовение в уборной, и Бетти надела на меня новую ночную рубашку из белого льна. Кровь течь перестала, но боль не проходила. Я неохотно приблизилась к двери, ведущей в спальню.
Меньше всего мне сейчас хотелось застать там горничную, которая меняла эти отвратительные перепачканные простыни, и я осторожно приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Комната была пуста. Я тихонько прокралась в спальню и забралась в свою супружескую постель.
Свернувшись калачиком и отвернувшись от той половины кровати, что полагалась Филипу, я крепко зажмурила глаза и притворилась, что сплю. Впрочем, о сне и речи быть не могло. Я, притаившись, лежала на постели в огромной элегантной комнате, и мне было ужасно грустно.
По щекам моим потекли слезы.
Прошло минут десять, и в спальню вернулся Филип. Я не пошевелилась, моля Бога, чтобы он подумал, что я заснула. Он задул светильник и лег в постель рядом со мной. Я замерла, стараясь не двигаться, — он не должен видеть, что я плачу.
Я плакала совершенно беззвучно, но он внезапно произнес в темноте:
— Джорджи, не плачь, прошу тебя.
В его голосе звучало то же отчаяние, что и раньше. Он коснулся рукой моего плеча.
— Иди ко мне, — сказал он.
Я нехотя повернулась к нему и вдруг очутилась в его объятиях. Тут я перестала сдерживать слезы и заплакала навзрыд.
— Прости, Джорджи, мне так жаль, — промолвил он и прижался губами к моим волосам. — Прости.
— Все начиналось так… так х-хорошо, — всхлипывала я, — а п-потом…
И я зарыдала еще горше.
— Я знаю, — устало произнес он. — Помнишь, ты как-то сказала, что жизнь несправедлива к женщинам? Ну вот тебе еще один пример. Первый раз для мужчины полон незабываемых ощущений, а женщина испытывает боль.