Можете себе представить, какое это потрясение — вдруг обнаружить, что твой отец — шантажист.
Это случилось в одну из дождливых пятниц, спустя десять дней после смерти моего отца. Дождь барабанил в окна библиотеки, комната была наполнена запахом тлеющих в камине углей и кожаных переплетов старых книг. Я по очереди выдвигала ящики отцовского стола, намереваясь разобрать бумаги, и вдруг наткнулась на стопку документов.
Как только я поняла, что это за бумаги, меня охватил ужас. В списке оказались имена пяти намеченных отцом жертв. Четверых из них он уличил в жульничестве за карточной игрой, а пятый пытался обвести вокруг пальца собственную жену, богатую наследницу. За списком следовали картотека с собранными отцом уликами и свидетельствами и примерный подсчет денег, которые он вытянул у каждого из этих пяти.
Сумма получалась довольно внушительная.
Я опустилась на турецкий ковер перед грудой бумаг. Надо сказать, я никогда не питала особых иллюзий в отношении своего отца, но у меня и в мыслях не было, что он способен на такое.
Но куда же делись деньги?
«Если бы отец хотя бы часть из них отложил для своих дочерей, — с горечью думала я, — то, возможно, мы с Анной не очутились бы в таком бедственном положении после его смерти».
Я поднялась с пола, подошла к окну и выглянула в сад, затянутый пеленой дождя, в то время как мой мозг тщетно пытался найти выход из создавшейся ситуации, словно дитя, заблудившееся в лабиринте: вдруг там, за следующим поворотом, ему откроется долгожданный выход?
Мой отец носил титул лорда Уэлдона и владел Уэлдон-Холлом в графстве Суссекс. Поскольку сыновей у него не имелось, титул и поместье были завещаны его кузену, которого я видела всего два раза и к которому питала непреодолимое отвращение. Теперь, когда отец погиб, став жертвой лондонского грабителя, ударившего его дубинкой по голове, мы с сестрой оказались в полной зависимости от новоявленного лорда Уэлдона (у него был мерзкий рыбий рот, и он однажды попытался меня поцеловать).
Создавшееся положение вещей меня отнюдь не устраивало.
Я стояла, уставившись невидящим взглядом на дождевые струи, и в голове у меня постепенно зрел план. Отвернувшись наконец от окна, я подошла к груде бумаг на полу, безотчетным движением сгребла их, засунула обратно в папку и почти бегом понеслась вверх по лестнице, спеша укрыться в уединении собственной комнаты.
***
У меня не было возможности вновь пересмотреть содержимое папки, пока не закончился обед. Мы с Анной обедали вдвоем в столовой — так повелось с тех пор, как пять лет назад умерла наша мать. Отец редко бывал дома, предпочитая проводить время в Лондоне, в игорных притонах.
