— Дом Подавляет своей роскошью, правда? — спросил он. — А зимой здесь можно замерзнуть. Весь этот мрамор, может, и хорош в Италии, где он помогает сохранить прохладу, но в нашем английском климате…
И он покачал головой, осуждая безрассудство своего предка.
Я осторожно продолжала:
— И он не в очень хорошем состоянии. Леди Уинтердейл, похоже, почти им не занималась.
Он бросил на меня удивленный взгляд:
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, во-первых, портьеры и драпировки в моей гардеробной изрядно обветшали. И пока миссис Фром водила меня по дому, я все время замечала, что многое требуется восстановить и подреставрировать. Мне кажется странным, что в таком богатом доме…
Я испуганно умолкла, заметив, что он нахмурился. Вдруг он решил, что я сейчас попрошу у него денег на ремонт?
— Не то чтобы меня это особенно удручало, милорд, — поспешно добавила я. — Ничего, что драпировки ветхие. Правда. Не думайте, что я хочу заново обставить дом.
— Ничего, ничего, — сказал он. Но тонкая морщинка у него между бровей так и не исчезла. — Я об этом и не думал. Просто удивлен. Видишь ли, я никогда не замечал, чтобы с домом было что-то не так. Но я всегда знал, что земельные владения страшно запущены.
Смысл его слов дошел до меня не сразу. Затем я сказала:
— А, вот оно что.
— Да, — согласился он. — Вот именно что «а».
— Так вот почему твой дядя жульничал в карты, — догадалась я. — Ему нужны были деньги.
— Он отчаянно нуждался в деньгах, — кивнул Филип. — Мы с его поверенным в делах целый год разрабатывали план восстановления имения. Это было нелегко, скажу я тебе. Его финансы находились в плачевном состоянии.
Тут я вспомнила о грудах бумаг, всегда лежавших у него на столе в библиотеке, и все поняла.
— Но мне кажется, леди Уинтердейл не испытывает недостатка в средствах, — заметила я. — Кэтрин говорила, что после смерти отца они жили в Бате и что леди Уинтердейл арендовала дом в самой респектабельной части города.
На это Филип сказал:
— Деньги, полагающиеся моей тетушке как супруге, перешли в ее безраздельное пользование с момента свадьбы. Мой дядя не мог наложить на них руку, и слава Богу. — Он приподнял бровь и добавил:
— Нельзя сказать, чтобы меня обрадовала необходимость содержать тетю Агату.
Я его прекрасно понимала.
Между нами воцарилось короткое молчание, и я наслаждалась прелестными видами Суррея. На тополях, посаженных по левой стороне дороги, распустились первые крохотные золотистые листочки, а справа от нас на краю поля раскинулась дубрава. Колокольчики и дикие гиацинты росли в траве по обочинам дороги. Теплый воздух нес с собой ароматы весны и пробуждающейся жизни.