- Насц... на него, если он не понимает шутку, - сказал Флако. Потом рассмеялся и ушел в дом.
Я еще немного посидел на крыльце и думал о том, что уход обезьян дурной знак, но всю мою жизнь люди видят дурные знаки. Моя собственная родина Гватемала была захвачена никарагуанцами, потом в ней установилась диктатура, произошла революция, а кончилось тем же, с чего началось, свободной демократией, и все это меньше чем за пятьдесят лет. Я всегда верил, что как бы плохо ни было, положение со временем выровняется. И проблема социалистов не станет исключением. Я пошел в дом, чтобы поесть. Флако и Тамара съели все свежие фрукты, а мне не хотелось есть без них, поэтому мы решили поесть в ближайшем ресторанчике на Ла Арболеда. Я пошел к Тамаре.
Она лежала на моей кровати, подключив монитор сновидений в розетку у основания своего черепа. Закрыла лицо и свернулась так, что колени касались подбородка. Руку она держала во рту и кусала ее. Лицо напряжено, словно ей больно.
- Она всегда так делает? - спросил я.
- Что делает?
- Сворачивается в позу зародыша, когда подключается к консоли?
- Да, ей это нравится.
- Не трогай ее, - сказал я Флако, потом побежал в соседний дом, к Родриго Де Хойосу, чтобы одолжить запасной монитор. Вернувшись, я установил монитор и подключился к аппарату сновидений...
На берегу ветра нет, но по краю воды бежит кулик, он уворачивается от волн, все время погружает в песок свой черный клюв. Раковины моллюсков, ракушки, скорлупа раков блестят, как голые кости, на песке. В прохладном воздухе запах гниющих морских животных и водорослей. Пурпурное солнце висит на горизонте и окрашивает песок, небо, птицу, обрывки целлофана в красное и синее. Аметистовый песок режет мои босые ноги, а ниже по берегу рыжеволосая женщина в белом платье кормит чаек; чайки кричат и висят в воздухе, подхватывая куски, которые она им бросает. Я остановился и вдохнул воздух, вслушался в шум волн, всмотрелся в цвета. Я так давно видел мир своими протезными глазами всего в трех красках, что теперь, при всех цветах, почувствовал, словно вернулся домой.
Я попытался отыскать недостатки в ее сновидении. Мир этот включал все пять чувств. Я мог ощутить морские брызги кожей и попробовать их на вкус, и чувство это было совершенным. Я видел одинаковую резкость и четкость линий и в камнях, и в пенных волнах на горизонте, и в уносимых ветром птицах. Множество оттенков разнообразили общую пурпурную гамму. Ее сновидение почти профессионального качества.
Но, повернувшись, я увидел промах: на берегу в воде лежал огромный дохлый черный бык, он как будто всплыл из ее подсознания. Горизонт, береговая линия, песчаный склон - все это словно нарочно подчеркивало фигуру быка. Он лежал на боку, головой ко мне и ногами в море. Огромное брюхо раздулось, хотя признаков разложения нет. Узловатые ноги торчат, застывшие в трупном окоченении, и все тело время от времени приподнимается на волне. Волны плещутся о его брюхо, приподнимают большие яички и пенис, которые потом опадают, когда волна отходит. Я сосредоточил все внимание на быке и произнес слово "убрать". На мониторе вспыхнула надпись: ИЗМЕНЯТЬ СНОВИДЕНИЕ ВО ВРЕМЯ ПРОСМОТРА НЕЛЬЗЯ.