— Лида…
— Володя, перестаньте стоять столбом. Для начала погасите верхний свет. Зажгите настольную лампу. Налейте мне чего-нибудь выпить. Если нет ничего экзотического — можно немного водки. Только обязательно со льдом.
«Ну что, дружок? Давно тобой не командовали? — внутренне усмехнулся Фризе. — Поделом. Нечего улыбаться каждой встречной дуре!»
— Такой экзотический напиток, как бурбон, вас устроит?
— Бурбон? Что это? Французский коньяк?
— Виски из Америки.
— Ну… Если со льдом…
— Со льдом, со льдом.
— Отлично. Нам пора уже выпить на брудершафт.
Фризе на мгновение замер. Злые обидные слова, готовые сорваться с языка, вихрем пронеслись в голове. Но не сорвались. «А почему, черт возьми, я должен выпроваживать эту симпатичную дуреху? — подумал он, теплея душой. — Ради того, чтобы услышать от другой то, что мне уже известно? Расскажет об этом завтра. А право на личную жизнь я, в конце концов, имею? Я и так за последнюю неделю оттолкнул от себя двух женщин. И между прочим, красивых».
Ирочка в дверь так и не постучала. Минут через пятнадцать Владимир вышел на балкон, взглянул на окна ее номера. Они были темные. Фризе совсем успокоился.
Бурбон не произвел на гостью никакого впечатления.
— По-моему, попахивает парфюмерией? Нет?
— Налить водки?
— Хочешь меня споить? — улыбнулась Лида и расстегнула пуговицу на его рубашке. Затем еще одну. Провела теплой мягкой ладонью по груди. — Нет, Володя. Не хочу ни водки, ни бурбона. Почитать стихи?
Этого момента Фризе боялся. Боялся, что стихи ему не понравятся и разрушат неожиданно пробудившуюся нежность.
Но Лида не стала читать свои стихи. С необыкновенной теплотой и проникновенностью она шептала ему:
В густой траве пропаду с головой,
В тихий дом войду не стучась,
Обнимет рукой, обовьет косой
И, статная, скажет.
Здравствуй, князь.
Вот здесь у меня куст белых роз,
Вот здесь вчера повилика вилась.
Где был-пропадал? Что за весть принес?
Кто любит, не любит, кто гонит нас?
Фризе обнял ее, стал целовать лоб, глаза, щеки. И почувствовал, что его гостья плачет.
— Мы так не договаривались, котенок, — сказал он ласково. И добился только того, что слезы побежали ручьем. — Нас кто-то обидел?
— Володя, почему люди живут с закрытой душой? Почему?
— Рудиментарное сознание. Не забудь — человек вышел из моря. И когда-то был морским коньком. В опасные мгновения прятал голову под скалой.
— Правда? — В голосе Лиды прозвучало такое простодушное удивление, что Фризе рассмеялся:
— Правда. Так кто обидел знаменитую поэтессу?
— Меня все время обижают.
— Не придумывай.
— Да нет. Я не придумываю. — Лида вздохнула и снова взялась расстегивать пуговицы на рубашке Владимира. Сказала со смешком: — Я сейчас пожалела, что у меня под халатом ничего не надето. Ты бы тоже долго расстегивал пуговицы на моей блузке, потом «молнию» на юбке, потом застежки на лифчике, потом…