Васька никогда еще не был так счастлив. Все охали, удивлялись, расспрашивали.
Дед рассказал, что в малинниках столько медведей, что все кусты зашевелились, когда раздался выстрел.
- Как стадо...
* * *
Улугушка ночевал в Уральском.
Утром он шел через огород. Таня сказала ему:
- Бил бы луком зверей-то... Телят-то тебе не надо, а ружье зачем?
- А на черта мне лук! - ответил гольд, вытер лицо ладонью и пошел своей дорогой.
В обед явился Сашка-китаец. Конь его пал.
Не хотелось Егору давать ему Буланого.
- Пойдем, Сашка, обедать, - сказал мужик.
Вошли в избу. Когда Сашка увидел деревянные чашки с дымящейся похлебкой из свинины, глаза его заблестели, и он зажмурился, как бы силясь сдержаться. Он всеми силами старался потушить взор, скрыть охватившую его тайную радость. Егор понял, что Сашка голоден, что работает он без куска хлеба. "Как он сам не сдох?"
- Ваську у нас медведь чуть не подрал, - сказал Егор.
- Ое-ха! - удивился Сашка. - Васька, че тебе?
- Голову разбил.
- Моя есть лекарство, принесу, - сказал китаец.
После обеда Егор сказал старшему сыну:
- Петрован, Буланого веди к Сашке. Надолго тебе коня?
- Два дня все кончай. Завтра обратно...
- А брод есть?
- Есть. Есть брод. Моя переходил, Додьга маленькая.
- Только по малинникам не езди - там медведей как коров. По берегу ступайте. Да ружье возьми...
Петровану дали хлеба на двоих. Сашке - кусок кабанины и соленой рыбы амура две штуки. Петрован шел охотно.
Собрались соседи. Егор сказал людям, что у Сашки конь пал, ему допахать осталось немного, и мотыгой мог бы, корни он уж выдрал, только долго провозился бы.
Зная, что Сашка хороший мастер и может пригодиться, все сочувствовали.
- Китаец уж и есть китаец, - сказал Федор. - И коня не жалел. Дашь коня, он загубит.
- Егор потому и Петрована послал, чтобы следил. Парень смышленый, да и китаец будет смирней, - молвил дед. - Эх, я тоже один раз погубил лошадь!.. Забил насмерть... Был молодой, ехал... Скакал. Быстро скакал! И вот она хрипит. А мне надо... Я и не пожалел: мол, сдюжит. И пришлось мне идти с уздечкой... Уж бывает.
- Э-э, чего вспомнил, - вдруг рассердилась бабка. - Чего несет! Не стыдно тебе?
Дед не слушал ее. Он повесил голову, глядя на свои узловатые, сухие, морщинистые руки, как бы не узнавая их.
А Петрован с Сашкой шли у воды по широчайшей отмели. Тут наверху чаща, медведи шатаются.
Петрован вел Буланого в поводу. Отец ему наказал, что делать у китайца.
Далеко впереди, не оглядываясь, проворно шлепал в своих стоптанных кожаных обутках довольный Сашка. Он шел, волоча ногами так, что бороздки оставались на песке, и не размахивая руками, а держа их растопыренными, словно они в грязи или намылены. Лицо его поднято. Сашка идет и думает...