- Синдан со своим приказчиком у тунгуса на озере парня избили, решительно сказал маленький, тщедушный гольд.
Юкану хотел остановить его, но, заметив взгляд Бердышова, осекся.
- А парень помер, - продолжал гольд.
"Признались! - подумал Иван. - Я и на озеро съезжу, кстати будет!"
- Конечно, так было! - воскликнул Васька Диггар, сообразивший, что уже дальше нельзя молчать и надо как-то выкручиваться. - Что скрывать? Зачем скрывать? - обернулся он к сородичам. - Правда, так было?
- Конечно, было! - отвечали гольды.
- Синдан горячий, - как бы находя Синдану некоторое оправдание, проговорил Юкану. - Не может удержаться, когда злой. Словно зверь.
- Синдан говорит, что скоро сюда маньчжуры приедут, что русские продают им Амур и он будет тут маньчжурским исправником, - заявил Васька Диггар.
...В Кондоне заночевали.
Вертлявый Васька Диггар с утра приставал к Ивану.
- Ночью в тайгу ходил, - угодливо говорил он. - Лося стрелял. Для тебя.
Иней блестел на широких сшитых полотнищах бересты, прикрывающих товары.
"В эту пору на Додьге инея не бывает, тут холодней, - думает Вася Кузнецов. - А грязная какая речка! Течение тихое. Вода в пузырях, как проквашенная".
Вася вчера сидел и не понимал, о чем в темной, мрачной юрте при свете жирника толковал Иван со здешними по-гольдски. Бердышов послал его спать в лодку. Мальчик выспался под пологом и рад, что сегодня не надо ехать дальше, можно отдохнуть, посидеть на утренней прохладе.
- Попробуй. Как вкусно! - протягивает ему Диггар кусок мяса. - Это ноздря сохатого, большая такая! Це? Не хоцу? Ну, тебе тогда дадим вареный мясо.
Иван ел сырые ноздри зверя.
- Как сливочное масло, - говорил он. - Васька, ты только дивишься. А мы и губу сохатого съели.
Древний старик Иренгену сидел рядом и рассказывал:
- Тут место хорошее. Вот пузыри по реке - это от рыбы. Рыбы много! Когда мой дедушка сюда приехал, осень была. Холодный ветер дул с Эворона. У нас тут большое озеро близко, в тайге, называется Эвур, по-иному Эворон. Из него эта речка вытекает. Дедушка мой сидел как раз на этом месте. Услыхал: что-то шелестит. Он подумал: "Может быть, листья сухого дуба шелестят". Пошел на оморочке по реке и увидел в воде ямы, а в них полно чебаков. Чебаки шелестели, как сухие листья на дубах шелестят, когда холодный ветер дует с Эворона.
Горюнцы отрубили лосю ноги, сняли с них шкуру, а кости разрубили. Юкану разбивал их топориком и, причмокивая, сосал мозг. Иван съел сердце. Илья угрюмо наблюдал. "Жилы еще трепещутся, - думал он, - а они жрут, не жуя глотают".