- Господи боже мой! - всплеснула Наталья руками. - Неужто кого-нибудь из наших на каторгу гонят? Ну-ка, живо езжай-ка, Егор!
Кузнецов схватил весла.
- Хлеба привези! - кричали с баржи.
- Ну-ка, давай каравая три в мешок. Свежего-то хлеба.
Бабы засуетились. Егор захватил с собой рыбы, мяса, хлеба. Васька столкнул лодку. Наталья плакала от нетерпения:
- Я поеду!
- Нет, ты останься, - не пустил ее в лодку Егор.
Все население Додьги высыпало на берег. Кузнецов быстро заработал веслом.
Подойдя ближе, Егор и Васька разглядели, что огромная баржа битком набита народом. Слышался звон кандалов. Волны ударялись в обшивку баржи, могучее течение бурлило у бортов.
Солдат-рулевой переложил правило и велел подымать из-за борта водяной парус. Баржа замедлила ход. Над ее бортом видны были бритые головы столпившихся каторжников. С завистью, тоской и любопытством смотрели они на приближающуюся лодку.
Егор подъехал стоя. И в том, как стоял он, и как ловко гнал лодку одним веслом, и как смотрел - открыто, зорко, - во всем была привычка к свободной жизни.
- Вольный-то и на Амуре живет, - переговаривались арестанты.
На Сибирском тракте, на пересыльных пунктах - всюду, где были каторжники, все делалось медленно, и эта медлительность убивала человека, тушила в нем всякие желания.
И когда арестанты шли, они шагали тоже медленно, переставят ногу, потом, словно нехотя, другую... Времени было много, его как-то надо протянуть, прожить подневольную каторжную жизнь. Торопиться некуда.
А тут явился человек - гонит лодку быстро, сам торопится, словно у него жизнь короче, чем у других.
- Давай сюда! - позвал один из арестантов, плешивый, с испитым лицом. - Родные наказывали тебе кланяться... Наказывали передать Кузнецову Егору на Амуре, что живы и здоровы. Только Семка будто поломал ногу.
Егор подал каторжному хлеб и мясо. Арестанты с тоскливыми, болезненными лицами тянулись к нему через перила.
- Сами пришли? - спросил пожилой каторжник.
- Сами...
Арестанты вдруг зашумели. Егор почувствовал, что эта огромная истомленная толпа живо отзывается на каждое его слово. Едва он заговорил, все стихли мгновенно.
- Да как узнали, что мы тут? - спросил Егор.
- Уж узнали, - ответил плешивый.
- Уж узнали! - на барже снова все оживились. И, как по команде, смолкли, ожидая слов Егора.
Заговорил плешивый:
- Выше Хабаровки-то казаки живут, значит - тебя искать ниже. За Хабаровку заехали - там воронежские. Мы спросили их. Вот они и сказали, что пермяков на Мылки загнали...
Егор расспрашивал о родных. Каторжники слушали весь разговор со вниманием. Всю дорогу занимала их судьба неведомого Егора. Привет, привезенный из такого далека, волновал всех. Быть может, во встрече с Егором каждый из них видел другую, желанную встречу. Кто-то им передаст привет с далекой, покинутой родины?