Иван протянул руку, обнял ее крепко.
- Дуня...
- Да поди ты к чертям, дяденька, с такими шутками! - вдруг грубо ответила Дуня и оттолкнула его.
За дверью послышались голоса. Тунгус бранился с Савоськой.
Иван засмеялся и замотал головой.
- Разве ты меня не любишь? А я надеялся! Но все равно помяни мое слово...
Вошли Спирька и Родион.
- Помяни мое слово!.. - с деланной ласковостью повторил Иван.
Народ к нему все шел и шел.
- У нас к тебе дельце, - таинственно шепнул Санька. - Зайди вечером.
* * *
Шатровые ворота Овчинниковых утонули в сугробе. Из тяжелых снегов курился дымок. Белые пряди инея, как седая грива, висят над крышей и над дверью. На цепи лязгает, лает собака. В просторном, полупустом доме Овчинниковых, как в лабазе, пахнет мукой и залежалым товаром. Пол застлан половиками.
Братья - голубоглазый Санька и кареглазый Котяй - уселись по обе руки гостя. Вечер шел в разговорах о торговле и охоте, но между делом Санька помянул про главное. Он просил Бердышова помочь женить Терешку.
- На ком желательно? - оживился Иван.
- На Дуньке Шишкиной. А я тебя так уважу, что удовольствуешься. Ведь ты все можешь...
- А ты что поздно хватился? Она уже просватана. Она Илью Бормотова любит.
- Ну какая там любовь! - от души воскликнул Санька. - Мы богатые, а они голь, нищета!.. Будь милосерден, прижми-ка Спирьку, а то к нему подступа нет.
- Уж подсоби, - слабо просил Котяй. - Ты захочешь - сотворишь.
- Да почему именно ее надо?
- Она девка здоровая. А нам невестку в дом надо хорошую. Хозяйство большое, а старуха одна не управляется. Она бой-девка, подсобляла бы нам. Опять же породу не испортит, - подмигнул он.
Котяй и Санька так чисто смотрели Ивану в глаза, словно затевали доброе дело.
- Я бы взялся, да мне ехать надо, - весело ответил Бердышов. - А верно, вам в дом надо хорошую работницу!
Для Саньки все это было так ясно, что он и поддакивать не стал. С печи слез Терешка и подсел на лавку, подложив под себя подушку.
- Ты что, Терешка, отдыхаешь? - спросил Иван.
- Отдыхаешь! - тихо передразнил отец. - Он болеет. Злые люди оговорили. Его на сходе драли. Ворота будто Дуньке хотел вымазать, да вроде попался.
Санька не сказал, что сам он подучил этому сына. На сходе мужики решили выдрать Терешку и дали розги в руки его собственному отцу - Саньке. "Твой сын, учи-ка его!" - велел Родион. Под розгами Терешка стал винить отца, признался, что его подучивал снасильничать, затянуть Дуняшу в пустой амбар. Отец, озлобившись на такие признания, избил Терешку розгами до полусмерти и теперь каялся.