Иван приоткрыл ладони.
- Что тебя так разнесло?
- Ах, не всем тощать! - с сердцем, но игриво отвечала Дуняша.
Она стеснялась, что брюхата, но радовалась, что Иван не обижен, что он все такой же веселый, приветливый и, кажется, видит ее счастье. Иван обнял ее и толстенькую, коренастую Татьяну.
- Сласть!.. - жмурясь, воскликнул он. - Нарядные шибко стали! - Он говорил с ней как ни в чем не бывало, словно не домогался когда-то ее взаимности. - Ну, как хлеба? Как рыба нынче? Кто с кем невода связывал?
- Золото моем! - сказала Дуня. - От хлеба отступились...
- С золота наряды. Стараемся, - смеясь, отвечала молодая Кузнецова.
Иван достал портсигар.
- А помнишь, как я в тебя чуть не влюбился?
- Как же! - в тон ему ответила Дуня небрежно, но осторожно посмотрела в глаза его, как бы с опаской.
Серые Ивановы глаза смотрели остро. Редко кто так на нее смотрел. У Ильи взор куда добрей и мягче. А Иван поразил ее своим взором - была в нем сила; и во всех движениях Ивана были упругость и живость. Он стал стройней.
- Давай папироску, - сказала Дуняша.
Таня тоже закурила.
- Где это курить научились?
- Есть у нас учителка - Ольга-каторжанка.
- Ну, а как ты, Илья, живешь? Если бы тебя барса тот раз съела, я бы на твоей Дуне женился, - говорил Бердышов, подмигивая молодому Бормотову. - Я тебя испытать хотел, подразнить, узнать, любишь ли ее, да и сам чуть не поддался. Ты, Илья, не знаешь, как я перед твоей женой на колени вставал, как в книжке.
Илья даже загоготал от удовольствия.
Иван роздал свои папиросы бабам.
- На прииске да на рыбалке без табаку нельзя, а то застудишься, хрипловато сказала Татьяна.
- Молодухи наши поосипли, - с укоризной молвила бабка Дарья. - Ох, боже мой, как теперь песни петь!
- А я рассчитывал - Дуняша овдовела, - под общий смех продолжал Иван.
- Ты все как будто в шутку, а не обережешься, так схватишь. Смейся, Тигр! Лучше давай спрыскивать пароход, - подступил Тимоха Силин. - Я тебе еще прежде говорил, что тут тебе не отломится.
- А тебе, паря, может опять отломиться...
- Эх, ты! Да верно, тот раз ты ударил меня! Но спрыски подай. Я когда-нибудь с тобой еще сочтусь, так ли тебе заеду!..
- У нас стегно сохатины есть, - обрадовался Илья. - Спрыснуть можно.
- Зачем стегно! У меня кухня своя, повар! Жена, зови гостей на пароход.
С дочерью на руках Иван спустился с берега. Подросшая девочка крепко обхватила отцовскую шею.
Уральцы повалили за Бердышовым.
Под обрывом дымил пароход, слышался свист выпускаемого пара и грохот поленьев, падающих в пустой тюрм. Бродяги и каторжане, работавшие у Ивана на пароходе, покуривали, сидя на ящиках. Завидя хозяина, они поднялись.