- Ага. А чего они здесь сидят?
- Ждут.
- Чего?
- Перемен. Боятся прозевать.
- А разве что-нибудь должно меняться?
- А они разделяются: половина сидит возле конторы колхоза, а другая половина - вот здесь.
- Ничего не делают, а только сидят и ждут?
- Не делают? Пойдите спросите их - сколько они вам наговорят!
- И пойду, и спрошу!
Решительности после сегодняшних конфронтации с Пшонем и Жмаком Грише было не занимать. Он вылетел из сельсовета, как древнеславянский бог Перун, готовый греметь, сверкать, карать и испепелять.
- Добрый день, товарищи! - крикнул он.
- Добрый, добрый, добрый! - раздалось в ответ.
- Поработали? - довольно ехидно полюбопытствовал Гриша.
- Да уж куда там!
- Еще как поработали!
- Встали на трудовую вахту!
- Ага, - подытожил Гриша, - встали, говорите, на вахту. Могу вам сообщить, что становиться на вахту возле этой клумбы вряд ли есть смысл. Никуда эта клумба не убежит, и никто ее не украдет. Это мое первое заявление, так сказать, неофициальное. А теперь я сделаю заявление последнее. Если вы считаете, что меня избрали на день или на неделю, как того временного царя для насмешки и оплевывания, то вы глубоко ошибаетесь.
- Вы же вроде полетели? - несмело выдвинулся вперед всех Интриган.
- Полетел и прилетел.
- А товарищ Жмак заявил, что вас не будет, - наклонил к плечу голову Сладенький.
- Как видите, нет Жмака, а я - перед вами.
- Тогда как же это так? - надулся Первородный.
- А вот так. Сидеть - хватит, разобщенности - конец, все в единый агрокомплекс, или же я предложу очистить территорию Веселоярского сельсовета! Хлеб-паляница в торбе ниоткуда не возьмется!
Хлеб-паляница для представителей всех заинтересованных ведомств еще кое-как было понятно. Но торба! К чему здесь торба? Что за пережиток? Что за отсталое мышление у этого нового председателя?
Обменявшись взглядами, которые в литературе называются красноречивыми, они, однако, не стали разводить антимоний, докурили каждый свою сигарету, покашляли и похмыкали, а потом рассредоточились по веселоярским углам: определять, где стриженые, а где паленые. Гриша же, проводив их взглядом и пробормотав свое излюбленное: "Вот гадство!" - решил заглянуть в Дом культуры, а если точнее - в сельскую библиотеку, которой заведовала бывшая его одноклассница Тоня, теперь Антонина Ивановна, жена самого директора школы. Когда-то Гриша хотел было влюбиться в Тоню, но испугался: слишком уж она была хороша и языката. Язык как бритва. Подойти к ней еще как-нибудь можно, но что ей скажешь? Вот так, напугав себя, Гриша и завербовался в добровольное рабство к Щусевой Кате, рабство это, как известно, закончилось трагически и еще неизвестно, что было бы с Левенцом, не появись на веселоярских горизонтах Дашунька Порубай.