- До сих пор я был слепым, - вздохнул Твердохлеб. - Слепым и глупым! Думаешь, почему Савочка толкнул нас на это высосанное из пальца дело с учеными? Ну да! Я случайно узнал, что Кострица вроде бы ждет присвоения Героя Труда. Не знаю, как это делается, но знаю, что существуют какие-то мудрые государственные нормы, какая-то высшая сдержанность, и когда один ученый получает такое звание, то другие должны еще подождать. Допустим, что кроме Кострицы были еще претенденты (а они всегда есть!) и кто-то из них решил как-то дискредитировать профессора, а тут как раз произошло несчастье с женой Масляка, - его и толкнули написать заявление. Состояние у него такое, что человек способен на все.
- И ты думаешь, Савочка мог впутаться в такое интриганство? Старик, он человек осторожный, как черт!
- Может, Савочку недоучили? - сказал Твердохлеб.
- Удивил и наругал! - захохотал Нечиталюк. - Да недоучками забиты все электрички!
- В электричках пусть себе ездят. А когда становятся случайно над тобой? Представляешь, какое это зло? Если человек специально не учится, он живет спокойно и без претензий делает свое дело. Если учится добросовестно, в полную силу, он тоже знает свое место на свете и не добивается того, на что неспособен. Недоучкам все мало. Они готовы проглотить мир и все равно не насытятся. Они - самые жестокие, ибо мстят людям и миру за свою неполноценность, за неуверенность, за ненадежность и незаслуженность своего положения. Вечный страх: вот-вот спихнут точно так же, как он когда-то кого-то сковырнул. И слепая жестокость ко всему, что выше, достойнее, благороднее. Представляешь себе, как обрадовался Савочка, когда к нему в руки попало заявление Масляка? Бросить тень на светило, опозорить прославленного ученого, унизить, попрать, повалить - какая радость для такой души, какой восторг, какое упоение! И чтобы повести дело не грубо, не прямолинейно, а с тонкостями, кому же ее поручить? Ближайшему помощнику, оруженосцу, подпевале, поддакивателю и подскакивателю!
- Старик, ты меня перехваливаешь. И вообще. Говоришь, будто во французском парламенте. А у нас же прокуратура и юриспруденция.
- Но оруженосец испугался, - не слушал его Твердохлеб. - Чего ты испугался, Нечиталюк? Почему послал туда меня, да еще без ведома Савочки?
Нечиталюк странно округлил глаза и был похож на портрет римского поэта Вергилия на помпейской мозаике. Только у того пучеглазость талантливая, а у этого растерянно-перепуганная.
- Старик, я испугался той змеи! Никогда не видел такой красивой женщины! Попробовал ее организовать, намекнул, что баллотируюсь чуть ли не на прокурора республики, - куда там! Дышит огнем изо всех дырок, как вулкан Этна! А я уже эту примету знаю навылет. Женский элемент мне везде приходит на выручку, а тут вот такое. Думаю: нужно бежать, товарищ Нечиталюк, и потихоньку всунуть сюда человека, на которого женская красота не действует. Кто у нас такой? Твердохлеб Федя. С Савочкой согласовал.