Не успели мы закончить скромный ужин, как Андрей Сердюков, самый молчаливый из нашей компании, вечно что-нибудь читавший, вдруг машинально сдвинул разложенные закуски, опрокинув бутылку с остатками вина.
- Ты что, Андрей? - возмутился Мелкотуков. - Очумел? Забыл, что сидишь за столом? Весь наш ужин чуть не сбросил на пол!
- Да постой ты! - досадливо отмахнулся Сердюков. - Послушайте-ка, что сообщает ТАСС.
И, отчетливо выговаривая каждое слово, он прочитал Заявление ТАСС от 14 июня 1941 года, особо подчеркнув, что "слухи о намерении Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы". Потом протянул газету Мелкотукову и с нескрываемой иронией сказал:
- А ты утверждаешь, что немцы первыми начнут заваруху. Видишь, Заявление ТАСС и твое мнение не совпадают.
- Наше Телеграфное агентство, - ответил Мелкотуков, - конечно, знает, что заявлять. Однако я убежден: не может быть мира между фашистами и нами! Сколько волка ни корми, а он все в лес глядит, сколько фашиста ни ублажай, а его разбойничья натура свое возьмет. Недаром фашисты столько лет усиленно вооружаются и захватывают одну страну за другой.
- Самураи не лучше, - возразил Сердюков. - Сколько они крови попортили советскому народу?! Поэтому не исключено, что ребятам, едущим сейчас на Дальний Восток, раньте нас придется понюхать пороху.
- Кишка у самураев тонка! - презрительно махнул рукой Мелкотуков. Немцы сильней и опасней. Я уверен: именно нам придется первыми принять боевое крещение.
Лейтенант Мелкотуков и не предполагал, насколько его слова близки к истине. В душе мы надеялись, что война - дело нескорое. Во всяком случае, планы на предстоящий отпуск строили все. Мелкотуков, забыв через минуту спор о войне, с жаром рассказывал, что, как только получит отпуск, сразу женится. Невеста ждет не дождется его, а родители пишут, что к свадьбе все готово: и четырехпудовый боровок откормлен, и две овечки, а куры, гуси и утки ждут часа, чтобы очутиться на свадебном столе. Словом, планы были самые радужные и мирные...
Светлым июньским вечером наш поезд подкатил к перрону Омского вокзала. Выпрыгнув из вагона, я сразу же заметил спешившую мне навстречу тетушку Макриду Дмитриевну в завязанном под подбородком цветастом платке. Ее миниатюрная фигурка легко передвигалась по перрону. Подбежав ко мне, тетушка подпрыгнула, и ее маленькие, худенькие, но цепкие руки крепко обхватили мою шею. Часто моргая незрячими от слез глазами, она осыпала меня поцелуями.
- Саша! Голубчик! - радостно лепетала моя добрейшая тетушка. - Вот и свиделись наконец.