- Кто это распускает язык?
Смех мгновенно обрывается, а "мастер художественного слова", узнав меня, затаился. Молчание прерывает Сероштан:
- Товарищ лейтенант, это Павло Степушкин с переляку{1}: подумал, що герман на него наступил. - И снова землянка сотрясается от дружного смеха.
Василь, как ласково звали Сероштана друзья-шахтеры, не терял чувства юмора.
- Раненые есть, Сероштан?
- Нет, товарищ лейтенант, пока никого не царапнуло: дюже добрые укрытия.
В голосе сержанта слышу шутливые нотки.
- Только, может, ногу Павло вы повредили, и он теперь тикать от германа никак не сумеет, будет насмерть стоять, а вернее, сидеть на позиции.
И снова его слова вызывают дружный взрыв смеха. Но эти "взрывы" приятно слушать. На мой вопрос о состоянии миномета Сероштан показал рукой в угол:
- Ствол и тренога здесь, а плита на позиции: ей мины не страшны.
- Смотрите, сержант, - предупреждаю я, покидая блиндаж, - не опоздайте открыть огонь.
- Будьте покойны, товарищ лейтенант, не проморгаем.
На позиции второго взвода фугасный снаряд разворотил блиндаж. Лейтенант Степанов в надвинутой на лоб каске энергично распоряжается. Группа бойцов быстро расчищает полузасыпанный вход. Заметив меня, Степанов хочет доложить о случившемся, но я машу рукой: и так все ясно.
Едва вход был расчищен, в него юркнул шустрый командир взвода, но, видно, столкнулся с кем-то и попятился. Из блиндажа на коленях выполз командир расчета Мишин. Увидев столпившихся красноармейцев, он покачал головой и что-то тихо сказал. Никто его не расслышал. Следом за Мишиным выбрались еще двое: наводчик Федор Толконюк и заряжающий Федор Браженко. Приказываю немедленно увести их в уцелевший блиндаж. Однако под обвалом остались еще трое. Вот появился один из спасателей. Он помогает вылезти двум бойцам. По высокому росту и узким плечам угадываю в одном из них подносчика мин Василия Шлевко. Его буквально выкопали из груды осыпавшейся земли. К счастью, лицо Василия оказалось на поверхности, поэтому он не задохнулся. Третьего вытащить не удалось: он погиб под обрушившимися бревнами.
Пробираясь по ходу сообщения, натыкаюсь на пострадавших минометчиков. Они старательно отряхивают с обмундирования землю, протирают платками посеревшие лица. Увидя Браженко, припоминаю, что именно сегодня мы думали рассмотреть на ротном собрании его заявление о приеме в партию.
- Ну что, Федор Мефодьевич, - участливо спрашиваю Браженко, - придется отложить ваше заявление до более удобного момента?
- Это почему, товарищ лейтенант? - удивился сразу пришедший в себя Браженко. - Того и гляди, герман или меня на тот свет спровадит или моих поручителей... Может, успеем до атаки, а?