Я посмотрел на Каландру. Она сначала на секунду задумалась, затем приблизилась к кровати.
— Вначале мне хотелось бы попробовать нечто не такое интенсивное, если мне позволят. Пастырь Загора, прошу вас расслабиться и вспомнить всё о том, как проходил ваш контакт с ними, вспомнить всё в деталях. Слова, впечатления, эмоции — всё, что придёт вам в голову. Не пытайтесь рассказывать о них — только вспомните.
Я уже повернулся к Айзенштадту в надежде объяснить ему всё, но увидев, что он и так понял, что к чему, промолчал.
— Давайте, приступайте, — кивнул он Загоре.
— Хорошо, — закрыв глаза, она уселась в кровати выше, опершись на подушку.
Каландра взяла в свою её левую руку, а я, обойдя кровать, завладел её правой. Кожа у Загоры была тёплой, мышцы руки были чуть напряжены, я ощутил, как бился на запястье пульс.
— Все в порядке, Жоита, — успокоила ее Каландра, ее голос звучал спокойно и умиротворяюще. — Вы сейчас сидите перед гремучниками и входите в состояние медитативного транса.
— Все проходит как обычно, — продолжала комментировать Каландра. — А теперь вдруг всё изменилось.
Удивление — небольшой страх — ощущение присутствия прежней, но слабее ощущаемой личности.
— Да, — подтвердила Каландра, — впервые вы обращаетесь с тем, что постоянно присутствовало в ваших прежних медитациях.
— Это очень сильно, — прошептала Загора, не открывая глаз, — что-то очень сильное.
— Непреодолимо сильное? — спросил Айзенштадт.
Пауза.
— Н-нет, — неуверенно ответила Загора, — но… — и замолчала.
— Она относительно легко прервала контакт, когда выяснилось, что Эдамсу стало плохо, — напомнил я Айзенштадту. — Вспомните, ведь они находились в очень пассивном состоянии во время контакта — ваша аппаратура зафиксировала почти что кому.
Он раздумывал.
— Думаете, это скорее следует приписать их собственной слабости, чем внешней силе гремучников?
— Я не думаю, что они смогли бы задействовать кого-то, кто не обладает соответствующей восприимчивостью, если вас это интересует, — сказала Каландра.
— Я того же мнения, — подтвердил и я.
Губы Айзенштадта скривились в презрительной гримасе. Да, именно это его интересовало и беспокоило.
— Позже мы вернемся к этому, — сказал он. — Продолжайте.
Каландра повернулась к Загоре.
— Теперь, Жоита, у вас есть контакт. Гремучники через вас и пастыря Эдамса говорят с доктором Айзенштадтом. Вы слышите этот разговор? Его начало? Или конец его? Или вы слышите и то, и другое?
В чувствах Загоры появилось какое-то сдержанное любопытство. Любопытство в сочетании с … это даже чуть походило на осознание настоятельной необходимости.