— Что-то похожее на то, что переживал Айкман, когда я решил придержать у них идентификаторы?
— Да, похоже, но у неё все это было сильнее. — Я колебался, не пропустить ли следующий момент. Но ведь утаивание правды есть одна из форм лжи. — А что касается материалов, то Айкман здесь не при чем, во всяком случае, непосредственно он не принимал в нем участия. Он был искренне удивлен, обнаружив этих людей при попытке проникнуть на корабль.
— Для чего он предпринимал попытки отмыть их? — спросил Рэндон.
— Он быстренько сообразил, в чём состояли наши намерения, — ответил я. — Очевидный факт, что он пытался обелить любого, кто бы ни послал их сюда, причем с минимальным риском для них.
Рэндон пробурчал:
— Другими словами, соучастник до события преступления, после оного.
— Более или менее.
На лице Рэндона появилась гримаса.
— Хорошо, хорошо, забудем пока Айкмана. Вернемся к Рыбаковой. Что же эта за битва, которую она якобы проиграла и на какие позиции была вынуждена отступать?
Я напрягал память, чтобы вспомнить о той части разговора, которая его интересовала.
— У меня такое ощущение, что она — соучастник чего-то такого, что имеет своей целью проникновение на наш корабль, — медленно ответил я, пытаясь вспомнить каждый новый нюанс из всей гаммы чувств губернатора. — Может быть, лишь косвенно, может быть, её участие ограничивалось знанием каких-то фактов, может быть, ее лишь попросили создать для нас такую обстановку, которая бы не позволила нам уйти с приема раньше.
— Или же, возможно, ее попросили снабдить кого нужно парой подложных идентификаторов? — высказал предположение Рэндон.
Я пережил небольшой шок. Эта мысль не приходила мне в голову.
— Это… это тоже не исключается, — осторожно согласился я.
— Одну минуту, — вмешался явно перепуганный чем-то Шокк. — Сэр, вы обвиняете губернатора в сопричастности к промышленному саботажу?
— А что здесь особенного? — недоумевал Рэндон. — Лишь потому, что Патри считает её вполне подходящей для того, чтобы управлять второстепенной системой, это исключает возможность ее коррумпированности?
— Но… — Шокк не мог подобрать слова.
— В особенности, если в нас она видит угрозу всему Солитэру, а не только лишь «Эйч-ти-ай», — добавил я.
Рэндон не стал пока отвечать Шокку и уставился на меня.
— А что, она считает нас угрозой? — спросил он.
Я в раздумье закусил губу. Эти слова как бы автоматически слетели с моего языка… но теперь я отчетливо мог представить себе состояние Рыбаковой, чувствовал, как мое подсознание собирает по кускам пережитое и помогает ему воссоздать всю картину в целом.