– Так нормально?
– Да. Как раз так, как я люблю, – благодарно взглянула она на него своими громадными зелеными глазами.– Иначе очень крепко.
– А я… уж извините… просто так, ладно?
– Да уж ладно, – снисходительно улыбнулась она, – пейте как хотите. Я ведь знаю, вам, мужчинам, главное, чтобы все было покрепче, погорячее, так? А уж вкусно, не вкусно… дело десятое, да? Я права?
– Н-ну-у… вообще-то, я бы так не сказал, – замялся Адашев-Гурский. – Просто, в данном случае, мне так привычнее.
– Вот и пейте. Сантэ? – она приподняла стакан.
– Что?
– Это по-французски. Ваше здоровье!
– А… да, да, конечно.-Он поднес стакан к губам и сделал небольшой глоточек, смакуя букет. Поморщился. «Хеннесси» оказался «левым».
«Ладно… – подумал Александр, – интервью ты боишься. Уж я не знаю чего конкретно: того ли, что муженек твой там журналисту мог наговорить, то ли вообще самого факта публикации, которая может привлечь внимание к фирме, к тому, как ее хозяин помер, к тебе самой, в конце концов; и хочешь ты выяснить, что я за фрукт, чего от меня ждать, и можно ли со мной договориться. Для того и все эти твои эскапады – совершенно, казалось бы, неуместные в то время, когда ты, исходя из правил приличия, еще в трауре должна ходить, а не прелести тут свои мне демонстрировать – все это мне понятно. Одного я понять не могу – какого хрена ты меня фальшивым коньяком поишь, а? Только одно этому я вижу объяснение, а именно: за полного придурка ты меня держишь и совершенно не уважаешь. А это что значит? А это значит, что расколем мы всю их поганку, Петька, как гнилой орех. Не такая уж она, эта поганка, скорее всего, и хитрая. Они же нас с тобой за лохов держат».
– Что? – заметив, как поморщился Александр, усмехнулась Анна. – Крепковато?
– Да, – крякнул Гурский, – а вот… закусить?
– Вон там откройте, – показала она рукой. – И мне что-нибудь.
Адашев-Гурский отворил указанную дверцу, за которой высветилось нутро холодильника, и взглянул на содержимое.
– Тут маслины есть и… и еще и оливки. Вам чего? – обернулся он к Анне.
– Ну эти, которые…
– Вы знаете, – осекся он, – я и сам в этом ничего не понимаю. Вам, короче, черненькие или зелененькие?
– Лучше фаршированные, это которые зеленые, они с анчоусом. А черные оливки я не люблю, они с косточкой.
– Вы знаете, я тоже.– Он достал стеклянную мисочку с фаршированными оливками и поставил перед Анной. «А вообще-то эту бурду, – подумал про себя, – впору собственной подмышкой занюхивать».
– Ваше здоровье! – Он залпом выпил свою порцию и очень быстро положил в рот оливку.
– За наше случайное знакомство… – чуть приподняла свой стакан хозяйка дома и сделала из него маленький глоток. Затем она взглянула на Александра и сказала: – Как жаль, что вы никогда не были у нас в доме. Вы давно знакомы с Вадимом?