– Да, конечно. И мне было очень приятно, – она тоже поднялась. – Пойдемте, я вас провожу.
– Всего доброго, Аня. Может, еще и увидимся.
– Возможно, – Анна взглянула ему в глаза. – Я совсем не против. Но вы, я надеюсь, мне, по крайней мере, позвоните, когда все выясните?
– Непременно, – пообещал Гурский.
Выйдя от Анны Заславской, Александр взглянул на часы и подумал: «Очень хорошо. Как раз успеваем в университет. К профессору Баранову».
Закурил и пошел к трамвайной остановке.
Для того чтобы сохранить некую концептуальную .целостность повествования, автор предлагает читателю заглянуть на минуту в дом Петра Волкова и посмотреть, что там происходит.
– Петр Сергеич, и напрасно вы горячитесь, – закинув ногу на ногу, Андрей Иваныч крутил в руке рюмку. – Я же с вами и не спорю. Конечно, нельзя совершать нехорошие поступки. Это так, это безусловно. А уж, если совершил, да тебя еще и поймали – будь любезен в цугундер. Это все справедливо. Но вот про то, что, мол, добровольное признание облегчает душу… тут я готов поспорить.
– Давай, – Волков налил водки себе и Андрею.
– А вот послушай меня… мы ведь никуда не торопимся? Нет?
– У меня тут магазин круглосуточный.
– Ну и хорошо.
– Выпьем?
– Погоди, мы с тобой спорить собирались, а я еще историю не рассказал.
– Рассказывай.
– Так вот… бывают, Петя, поступки, признаваться в которых гораздо неправильнее, чем их совершать.
– Не бывает. Господь все видит, необходимо покаяться.
– Ага… а вот я тебе тогда историю одну расскажу.
– Давай.
– Есть у меня один знакомый, канадец. Весьма… ты знаешь, очень даже такой… бизнесмен. И зовут его Гарри Погоняйло.
– Согласен. Смешная история. Выпьем?
– Нет, ты погоди смеяться, это его такое нормальное имя, поскольку он хохол, но родился уже в Канаде.
– А не фиг там рождаться.
– Возможно. Но он, ты понимаешь, совершенно искренне в Господа верует. Причем по нашей, по православной методе.
– И что?
– Как что? Я же тебе говорю, даже если перед Ликом Господним ты предстоишь, то все равно есть такие моменты, о которых лучше не распинаться, даже если и сотворил. Не надо в этом сознаваться.
– Почему?
– А поелику сам факт покаяния в этих деяниях и есть не что иное, как мерзость и гордыня самоуничижения, что в конечном счете и является сотворением греха.
– Во как…
– А вот так вот.
– И в чем же он таком каялся, этот твой Погоняйло?
– А-а… интересно?
– Ну, а что ж. Любопытно.
– А каялся он в том, что ну о-о-чень любит задний свой проход ногтем чесать.
– Да иди ты?
– Ну. Бля буду.
– Это ж на-адо… Но ведь зуд заднего прохода – один из симптомов нервического заболевания. И вообще… откуда ты об этом знаешь? Что, батек какой-нибудь канадский тайну исповеди нарушил?