– Андрюша…
– Это то, что касается существительного «люди». А относительно глагола «встречаться» я тебе другую историю расскажу.
Вот, например, как иной раз в жизни бывает, смотри: сначала, значит, они «познакомились», так? Потом «стали встречаться», а потом – р-раз! – и уже «сошлись». Иным кажется, что «дружат», да? Ан, не-е-ет… «живут». Можешь себе представить? Правду говорю, мне мама рассказывала. Не сомневайся.
– Андрюша, я тебя умоляю… с утра-то пораньше такую пургу… – Гурский взял у него из рук блестящий стаканчик и выпил содержимое.
– Оп-паньки! – радостно констатировал Андрей Иваныч.
– Господи… – глубоко вздохнул Александр. – А ты что, совсем не спал? Когда мы домой-то вернулись? Где Петька? И чего это ты голый?
– В какой последовательности отвечать на твои вопросы?
– В любой. Только кратко.
– Кратко не получится.
– Тогда я в туалет пошел.
– Зачем?
– Пописать. Имею право?
– Теоретически… наверное, да.
– Хотелось бы осуществить это практически.
– Ступай. Только осторожнее.
– Постараюсь.
– Уж будь любезен. А то, знаешь, пойдет человек в туалет на минуточку, всего-то навсего пописать, а с ним вдруг тако-о-о-е… хоть стой, хоть падай. И живи потом, как хочешь. Всяко бывает, короче говоря. Никогда не знаешь заранее, как дело обернется. Никому этого знать не дано. – Ага.
Адашев-Гурский вышел из комнаты. Андрей Иваныч повернулся к компьютеру, легко коснувшись клавиши, вернул на монитор текст, отстранился подальше от экрана, откинул пятерней со лба волосы и стал перечитывать написанное:
«И заходит солнце, и восходит солнце. И возникает новый день, в котором тебе суждено присутствовать, дышать и наблюдать предметы и явления.
Люди, насекомые, животные и птицы (населяющие наряду с тобой окружающий мир) с первым лучом света придут в движение и, повинуясь своим собственным мотивам, станут менять свое расположение в пространстве относительно друг друга, растений, а также строений из камня и дерева. Господь им судья.
Невольно являясь одной из непосредственных составляющих некоей знаковой системы. – дарованной всем нам свыше в качестве среды общего обитания, ты неизбежно будешь втянут в извечный процесс этих внешних перемещений, замещений, взаимодействий и метаморфоз, но в том нет беды. Нет в том беды, покуда остаешься внутренне недвижим. Покуда остаешься внимательным и непричастным».
Хмыкнул, почесал кончик носа и, бегло скользя пальцами по мануалу, продолжил:
«Существуют мириады неисчислимых вариантов судеб мира (имя которым Хаос), а есть, дарованная высшими силами непосредственно тебе, твоя собственная личностная судьба. И до той поры, покуда силы, формирующие эту твою судьбу, тебе не подконтрольны, все, что ты. можешь сделать, – это, выходя за порог своего дома, предельно тщательно завязывать шнурки на ботинках.